Офигеть, но в июле будет 8 лет с момента моего переезда во Владивосток.

Я на неделе вспоминал, как планировал и решался на это, как один хороший человек, погадав мне, сказал, что, если перееду, обрету семью. Я, в те юные годы понимавший "семья" исключительно, как "муж и дети", пришёл в дикий ужас, подумав, что согласен вовсе никогда не выходить из дома, лишь бы не семья, ахах)

Ну что, в принципе, сбылось, у меня есть достаточно близкие люди, жить с которыми комфортно. Отношения - исключительно дружеские, мужей и детей я успешно избежал.

Вполне неплохо так.)

---

В последнее время моя жизнь так комфортна и спокойна, что я даже агриться не могу нормально, когда стоило бы.
Всю хватку растерял, даже табличка сарказм не работает. Хд

В интернетах ещё туда-сюда, а ирл совсем пиздец.

---

Охох))))
Да простит меня бог-шипперства-долмы за эту вольность)

Но я снова пал в броцесты, кинки и прочая.
Почти что по заказу, ахах

текст

Прошло всего полгода с тех пор, как Ши Цинсюань вознёсся на верхние небеса. Ши Уду переживал за его службу и его жизнь буквально каждую секунду. Вдруг он не сумеет в полной мере овладеть своей силой? Или не сможет понять Ветер – на то, чтобы узнать в полной мере обращение со всеми морями, реками и озерами у самого Ши Уду ушло несколько месяцев.
Однако, Ши Цинсюаню все удавалось на удивление легко. Он приходил в восторг от своих новых сил, он с ребячьей радостью следил за тем, как паруса торговых кораблей наполняются ветром и скоро идут по нужному направлению. Он бегал, веселился, хлопал в ладоши и… сердце Ши Уду переполнялось нежностью.
Он все сделал верно. Его брат – на своём месте. Его самая большая гордость, его самое ценное сокровище, самое дорогое, что есть в его жизни.
Как ветер даёт жизнь морским и речным волнам, заставляет их подниматься выше и бежать быстрее – так само существование Ши Цинсюаня давало его старшему брату волю идти дальше, делать больше, не останавливаться на достигнутом.
Он сумел перевернуть судьбу – и младшего брата, и свою собственную – поставив их обоих на самый высокий пьедестал. Туда, где было настоящее место Ши Цинсюаня – Ши Уду поднялся так высоко только благодаря тому, что в конце его долгого и мучительного пути был именно этот итог.
Ши Цинсюань не оставлял своих привычек и привязанностей, всё так же приходя на Средние Небеса к своим многочисленным друзьям. Он раздавал добродетели, дорогие украшения и артефакты запросто, даже не задумываясь. Попроси его отдать золотое кольцо или браслет с редчайшими камнями – и он сразу снимет его и всучит прямо в руки, заливисто смеясь.
Как он сумел сохранить все это после того, что им обоим удалось пережить, после стольких смертей, долгих лет нужды и лишений? Его единственное солнце, его единственный смысл, его…
Ши Уду отходит от окна, один в своих покоях. Дорогое убранство дворца должно было радовать его, но оставляет без всяких эмоций – оно имеет смысл, только когда его брат приходит сюда, с любопытством рассматривает дорогие безделушки, расслабленно вытягивается на мягких удобных подушках или с интересом что-нибудь читает – чаще всего это глупые рассказы из мира смертных, которые, кажется, не меняются по сути своей годами.
- Брат?! Я уже закончил со своей работой. Ты говорил, что сегодня освободишься пораньше, поэтому я и решил прийти к тебе! – Цинсюань стоит в дверях, громко выкрикивая всю тираду и явно не замечая Повелителя Вод. Тот стоит за колонной – впрочем, не собираясь прятаться.
Ши Уду усмехается, но остаётся стоять на месте.
- Эй, ну неужели ты снова задержался?! Опять?! – в голосе Повелителя Ветра ощущается раздражение и тревога.
Ши Уду делает шаг вперед и смеётся, запрокидывая голову.
- Ты сам опоздал! Между прочим, сегодня я закончил со всеми делами вовремя.
Ши Цинсюань подходит к нему быстро и стремительно, тут же заключая в объятия. Ши Уду просил его никогда так не делать на людях – но сейчас вокруг никого нет, поэтому он сам прижимает брата к себе в ответ.
Кажется, это именно то, ради чего тот провёл этот долгий и сложный день, то, ради чего Повелитель Вод просыпается каждое утро, и…
«Водяной Самодур не любит ничего и никого, кроме денег», - говорят на Небесах.
«Денег и своей прекрасной супруги, Повелительницы Ветра», - добавляют к этому смертные верующие, и они правы в этом куда больше.
Ши Цинсюань с размаху приземляется на мягкую, обитую синим дорогим шёлком кушетку и отхлебывает вино, уже налитое для него в чашу.
- Почему ты ничего не сделал, когда тот корабль начал тонуть? Теперь люди вовсю говорят о том, как ты жестоко топишь те суда, команда которых не вознесла тебе молитвы! – неожиданно говорит Ши Цинсюань, и Ши Уду непонимающе смотрит на него.
- Разве ты не должен помогать смертным, которые попадают в беду? – продолжает брат, явно взволнованный вчерашней новостью.
- Это не всегда зависит от их молитв. И да, если команда сама пренебрегла своей безопасностью, вмешиваться в их судьбы означало бы… то, что смертные называют «чудом». Во-первых, мои силы не безграничны, чтобы тратить их на всех подряд, а во-вторых… это было бы серьёзным нарушением существующих порядков, - спокойно парирует Ши Уду.
Не первый раз, не последний раз. За это время Цинсюань уже мог бы понять, что ни один бог не сможет спасти все человечество. А ещё… то, что люди должны умирать – больше или меньше – таков порядок, устроенный в трёх мирах. Невозможно, да и попросту вредно, если все будут заканчивать свою жизнь только в глубокой старости.
Цинсюань невольно соглашается с его словами. Работа бога – не только помощь и ответ на молитвы – каждое действие и просьба верующего требуют очень тщательного рассмотрения. И далеко не всегда и не все из них должны исполняться.
- Люди говорят, что ты сам решаешь, кому дать свое благословение, а кого – погубить…
- Люди говорят, что мы с тобой – муж и жена. Что теперь, ты будешь слушать все слухи и сплетни среди них? И вообще, тебе следует поменьше общаться со смертными. Помни, что ты теперь – бог.
Ши Цинсюань вздохнул и отпил ещё вина, легко скидывая обувь с ног и совсем уже бесцеремонно подтягивая их на кушетку.
Ши Уду позволяет ему в своём дворце практически всё – строго следящий за поведением брата при других божествах, на собраниях и праздниках, наедине он разрешает младшему вести себя, как угодно.
- Я скучал без тебя, - протягивает он. – Тут, конечно, все очень замечательные, но у них так мало времени, чтобы прогуляться, или отпраздновать что-то вместе, или…
- Как много у тебя праздников, - Ши Уду притворно ворчит, но не мешает брату доливать ещё вина и тянуться за очередным ломтиком мяса на тарелке. На Небесах еда не является необходимостью, однако, если Цинсюаню все это нравится…
***
Он остаётся на ночь. У Цинсюаня во дворце Повелителя Вод – отдельное крыло со своими слугами. Он бывает здесь не так часто, но Ши Уду обустроил все так, чтобы брат чувствовал себя здесь с максимальным комфортом.
- Пошли, пошли со мной… мне будет скучно одному, - Ши Цинсюань, захмелевший от вина, хохочет и тянет его за собой, хватая за рукав и почти утаскивая в сторону купален.
- Я думал, ты собирался спать, - Ши Уду мягко усмехается, но следует за младшим послушно. Чего доброго, тот ещё упадёт где-нибудь, поскользнувшись на гладких камнях и расшибётся. Ши Уду будто забывает о том, что такие мелкие раны – пустяк для любого бога, и уж точно не закончатся для брата гибелью или серьёзным увечьем.
Ши Уду спокойно садится на лавку рядом с самим водным пространством, оставаясь в своих безупречно-белых одеждах.
- Ты не пойдёшь со мной? – что за несносный мальчишка, какого чёрта он уже в одних нижних одеждах, но будто бы забыл снять с себя все свои бесчисленные украшения? Он и мыться так собрался?
- Ну да. Почитаю книгу и прослежу, чтобы ты не сделал какой-нибудь ерунды в своём состоянии.
- И дагэ не присоединится? – что-то в голосе Ши Цинсюаня меняется. Что-то неуловимое, от чего кровь приливает к низу живота, а зубы слегка сводит.
- Не вижу надобности, - Ши Уду пытается оставаться холодным, но в то же мгновение Цинсюань оказывается у него на коленях, совершенно пошло садясь к нему лицом и прижимаясь всем телом.
Ши Уду вроде бы должен возмутиться и скинуть его с себя. Должен, но… остаётся сидеть, как ни в чём ни бывало. Руки непроизвольно смыкаются на талии Цинсюаня и даже прижимают его ближе.
- Что за ерунду ты устроил? – голос Повелителя Вод сейчас непривычно мягок, а Цинсюань – так же непривычно молчалив.
- Пару дней назад я слышал одну историю… про… Повелителя Вод и его хм… супругу, - юный бог нервно смеётся, прикрывая рот рукой.
Ши Уду смотрит прямо на его лицо – они так похожи и так отличаются в то же время. Иногда ему кажется, что Ши Цинсюань – словно более совершенная, отлаженная и прекрасная версия его самого. Версия, в которой оказалось больше красоты, мягкости, доброты и очарования.
Его тепло, его любовь, его безумие… его…
- Я говорил тебе – поменьше бывай в мире живых и поменьше слушая праздного трёпа, - нужно, чтобы голос сейчас звучал как-то более жестко и убедительно, но бог почти переходит на шепот, пока тёплые губы Цинсюаня несмело касаются его шеи.
Ши Уду никогда не позволял себе такого, думая, что это может только испугать его брата, отвратив от себя. Он хватается за разумные и логичные доводы – слишком тщетно.
Он должен встать, должен убедить себя, и… его руки уже скользят по нежным плечам, Ши Уду касается губами только щеки Цинсюаня...
- Может, мне принять женскую форму? – Цинсюань прижался совсем близко, будто не решаясь потянуться к сложным завязкам на одежде Повелителя Вод.
- Даже не смей, - Ши Уду вздыхает, но плотина его терпения уже сломана, и желание накатывает неудержимой волной.
Его пальцы скользят по белой шее, выступающим ключицам и ниже. Брат проводит ладонями по его груди, но Ши Уду перехватывает его запястья. Только собьёт его с настроя.
Ши Цинсюань нетерпеливо ерзает прямо на его коленях, но Ши Уду и не думает торопиться, снимая лёгкое нижнее платье и тут же касаясь губами тёплого и нежного плеча. Кожа мягкая, как шёлк, молочно-белая, как дорогой нефрит.
Он целует внутреннюю сторону локтя, все ниже спуская руками дорогие одеяния, оставляя брата уже наполовину обнажённым. Проводит языком по предплечью и одними зубами стягивает широкий золотой браслет с руки. Ему нравятся украшения, и Ши Цинсюань с радостью носит все его подарки, подбирая их под цвет и фасон своих нарядов.
Брат неожиданно вздрагивает, но не убирает руки. Ши Уду целует его запястье, проводит языком по нежным чувствительным участкам, по ладони и между пальцами. Цинсюань даже не смеет двигаться, только плотнее обхватывает его ноги своими, и неопределённо подаётся бедрами вперед.
Ши Уду хочется ласкать его вечность, он берёт его ладонь в свою, и обхватывает губами сразу три пальца, полностью погружая их в рот и касаясь языком уже внутри, слегка покачивая головой, как если бы…
Он поднимает взгляд, и Ши Цинсюань оказывается совершенно растерян, но очевидно возбуждён, он сжимает ноги ещё крепче, а его возбуждение уже становится ясно ощутимым.
- Ты… ты... сделаешь это? – в его голосе больше просьбы и надежды, чем неуверенности, и Ши Уду читает это, как полное согласие.
Он целует ключицы и грудь, мимоходом задевая пальцами соски, слегка нажимая на один камнем в собственном кольце – холодным прозрачным сапфиром. Ши Цинсюань коротко стонет и выгибается в ответ, его ладони сжимают плечи брата – на сей раз он их не убирает, вместо этого скользя кончиками пальцев по изящной спине, заставляя выгнуться ещё сильнее.
Ладонь Повелителя Ветра тянется вниз, и тогда Ши Уду с притворной угрозой в голосе тянет
- Продолжишь – скину тебя в воду, - и тут же прищуривается и улыбается.
- Ох, я знаю, что ты не сможе…, - и Цинсюань тут же оказывается поднят с удобного места – Ши Уду действительно в пару шагов доводит его до самого бассейна с чистейшей озёрной – но при этом очень тёплой – водой. Не скидывает – вода сама поднимается аккуратной волной и будто забирает юношу за собой, почти не касаясь длинных волос и не попадая на лицо.
- Ты же собирался мыться. Видишь – это очень просто, - Ши Уду с довольным видом садится рядом на бортик и снимает только верхнюю одежду, без раздумий опуская длинные полы и рукава прямо в воду.
- Намокнут, - укоризненно тянет Ши Цинсюань, и Ши Уду безразлично отмахивается.
- Как намокнут, так и высохнут, - он спускается следом и уже совсем откровенно прижимает брата к себе, ведя к уступу водной части купальни.
Тот так послушен и податлив сейчас, и это особенно сводит с ума. Он ложится на живот, слегка вздрагивая от прикосновения всех браслетов на запястьях брата. Ши Уду проводит руками по его спине, спуская последние детали одеяния, раздевая младшего полностью.
Цинсюань – само совершенство, само желание. Ши Уду целует его медленно, начиная с шеи и спускаясь по позвоночнику ниже и ниже, пока тот сам не подкидывает бедра и не подаётся навстречу.
Растирает масло прямо по пояснице, проскальзывая руками чуть ниже и жестом прося приподняться.
- Ах, ты можешь быстрее?! - Цинсюань приподнимается на коленях, упираясь руками в деревянную приступку.
- Ты куда-то торопишься? – тут Ши Уду снимает с себя тонкую цепочку белого золота и оборачивает вокруг уже практически вставшего члена брата. Внутри все сдавливает от желания, но мужчина не торопится, проводя холодным металлом по горячей плоти, опуская пальцы на головку, проскальзывая по ней и лаская осторожно, ускоряя движения постепенно.
Цинсюань вскрикивает и прогибается в пояснице ещё сильнее, впивается ногтями в пол и громко стонет, неуловимо покачиваясь в такт движениям руки. Его голос звучит так сладко, так страстно и возбуждающе, что Ши Уду перестаёт что-либо соображать, притягивая его ближе к себе за бедра, проводя языком между ягодиц и касаясь тугого колечка мышц.
Брат пытается слабо протестовать, но вместо этого ещё развратнее потирается о ласкающие его руки. Ши Уду слегка затягивает цепочку вокруг члена, и, обильно вылив масло на руку, проталкивает один палец внутрь, растягивая стенки, поглаживая изнутри, добавляя второй и растягивая стенки.
Он пытается протолкнуться ещё глубже, находя нужную точку – Цинсюань почти взвывает и резко насаживается на пальцы.
- Ну же, ну же, - задыхаясь, проговаривает он, и тогда Ши Уду начинает одновременно ласкать его член, обхватив уже всей ладонью, и проезжать подушечкой пальца по простате.
Ши Цинсюань сжимается вокруг его и изливается прямо на ладонь, вздрагивая всем телом и смеясь – впрочем, смеется он при всяком сильной эмоции – от радости, нервов, удовольствия или страха.
Ши Уду целует его ноги, гладит внутреннюю поверхность бёдер и даёт отдышаться, после чего буквально стягивает со своего места, привлекая к себе уже в воде. Младший бог разгорячен, расслаблен и податлив, как никогда. Его брату остаётся лишь слегка спустить легкие нижние одежды – возбуждение уже становится слишком болезненным и Ши Уду буквально насаживает на себя Цинсюаня, пока тот полностью готов к проникновению. Тот начинает двигаться сам – вода быстро смывает смазку, но младшему хватает лишь несколько резких движений, как Ши Уду, будучи уже на грани пика от представшего перед ним до этого зрелища изливается прямо внутрь.
Ши Цинсюань тяжело дышит и непривычно молчит, он соскальзывает с ещё напряженной плоти, даря восхитительное ощущение и смотрит в некоторой растерянности. Ши Уду рывком прижимает его к себе, соприкасаясь максимально близко, незаметно для себя уже по плечи стоя в воде.
- Ты же хотел удовлетворить чаяния верующих? – Ши Уду усмехается едва заметно, лицом зарываясь в мягкие локоны, которые уже сильно завились от влаги, как и его собственные.
- Ахахах, ты… понял меня слишком буквально, - какой он изящный, какой тёплый и мягкий – ледяное сердце Повелителя Вод всякий раз сжимается от нежности и тепла, что разливаются в районе груди, когда он даже просто смотрит на брата.
- Ты точно не был против, - к Ши Уду ещё не вернулся его прежний уверенный тон, он не размыкает объятий, продолжая прижимать к себе брата, гладя его по плечам и спине.
«Моя драгоценность, моя боль, моя любовь».
Он помогает брату вымыться и одеться, за несколько секунд облачаясь в новые одежды и принимая свой привычный, недосягаемый и величественный, вид. Никому, кроме брата, не позволено видеть его другим.

---

Постканнонные Сюани, ахах
(Цинсюань вознесся снова и опять стал богом, и они вместе с Хэ Сюанем)
Небольшая... что-то типа экстры (ангст, драма) Хороший финал)



Хэ Сюань просыпается от громкого крика, не сразу понимая, в чём дело, но инстинктивно подаваясь вперёд и взглядом отыскивая источник звука.
Ши Цинсюань, отпрянув в угол и закрыв лицо руками, замолкает, неотрывно в ужасе глядя на демона. Нет нужды догадываться, что за сон приснился его богу, от чего взгляд его стал стеклянным и полным отчаяния, а по щекам бегут слёзы.
- Ты… - Хэ Сюань не знает слов утешения, не знает слов извинения. Даже спустя годы, после долгих разговоров и признаний, после вознесения Ши Цинсюаня – эта боль не оставляет его божество. Этот страх впитался, казалось, в саму его кровь, чтобы не покидать никогда.
- П… прости, - выдавливает тот, все ещё скованный ужасом, пока демон берёт его запястья в свои ладони, притягивая к себе и прижимая почти ледяные руки к своей груди, передавая духовную силу.
- Не нужно просить меня ни о чём. Это только сон, - Хэ Сюань не может подобрать нужных слов. Он уверен, что этот кошмар – единственное, что может сниться Ши Цинсюаню. Чёрный демон Чёрных Вод – вот главный страх его божества, покровителя страждущих, защитника попавших в беду, и…
- Сюань-эр…, - наконец мягко выдыхает тот и почти кидается демону на шею. Иногда Хэ Сюань думает, что это невозможно – в то время, когда Ши Цинсюань узнал его полностью, узнал и… перешагнул через свой страх и свою боль, оставшись рядом.
Его дыхание тёплое-тёплое, его слёзы почти обжигают.
- Лучше бы я правда умер, я…
- Ох, заткнись уже, - Хэ Сюань отстраняет от себя бога, чтобы в следующий момент буквально остановить его фразу коротким поцелуем.
Тот смеётся в ответ, убирая спутанные волосы с лица. Весь его страх, весь его кошмар развеиваются в одно мгновение. Как такое может быть, если – Хэ Сюань уверен в этом – ему снился тот самый момент? Та самая смерть, из-за которой Ши Цинсюань спустя столько лет неожиданно мрачнеет, становится пугающе, ненормально для себя самого молчалив?
В следующую ночь история повторяется – Ши Цинсюань даже после долгого дня и выполнения своих обязанностей божества не спешит завершить день. Сейчас он почти не бывает на Небесах, принимая разные облики и разговаривая с людьми напрямую, выслушивая их лично и для каждого находя советы и участие. Хэ Сюань не понимает, как его возлюбленный способен столько разговаривать и терпеть всё это нытьё – однако, сказать по правде, восхищается тем, что после своего свержения Ши Цинсюань не только оказался не сломлен, но, судя по всему, смог раскрыть свой настоящий потенциал и силу, о которой не знал, даже овеянный славой Повелителя Ветра.
- Нет, пойдём сначала гулять! Погуляем и выпьем где-нибудь, а, Сюань-эр? – Ши Цинсюань радостно смеётся, привычным жестом утягивая демона за рукав.
- Ты говорил, что устал? – Хэ Сюань оглядывает его с головы до ног.
- Я передумал, ахаха! – он нетерпеливо топчется на месте, просяще глядя на непревзойдённого.
И Повелитель Чёрных Вод послушно выходит за ним на улицу, и пьёт не слишком хороший алкоголь в ближайшей забегаловке – сейчас Ши Цинсюань всё чаще выбирает первую попавшуюся, а не самую дорогую, как было в прежние времена.
Хэ Сюань невольно любуется тем, как щёки божества наливаются румянцем – он пересказывает очередную городскую байку, которую услышал сегодня от местных, после чего делает драматическую паузу и смеётся.
Черноводу кажется, что его мёртвое сердце разорвётся, когда Ши Цинсюань вдруг перестаёт привычно болтать и смеяться и замирает.
- Я так боюсь, Сюань-эр… - бог наклоняется совсем близко, от него пахнет вином и цветами.
- Это чувствуется за версту, - Хэ Сюань позволяет божеству почти что лечь к себе на колени. - Давно тебе снится… это?
- Где-то около недели, - Ши Цинсюань захмелел и явно неохотно признаётся теперь в своей беде.
- И ты молчал?
- Я… думал, что это огорчит тебя, поэтому решил и не говорить. В конце концов, это только сон и…
- Неделю, - голос демона становится раздражённым. – Неделю. Меня огорчает то, что ты не можешь спокойно спать уже неделю и продолжаешь притворяться, что всё в порядке.
Точно также, как он раньше делал с Ши Уду. Молчать о своих проблемах, чтобы не побеспокоить. Лишний раз не тревожить. Всё - пустяки. Хэ Сюань приподнимает божество за плечи, и встаёт на ноги.
- Пошли ко мне. Мне нужно будет проверить кое-то.
Если какой-то демон решил напасть на Ши Цинсюаня таким образом – ему несдобровать. Неужели у кого-то из трёх миров хватит смелости покуситься на супруга самого Черновода – а о том, что теперь божество и демон стали парой, знают практически все. И неужели этому идиоту хватило самоуверенности думать, будто непревзойдённый не достанет его, спрячься он столь надёжно?
- Цинсюань, - Хэ Сюань так редко зовёт его по имени, что божество округляет глаза и машет перед его лицом рукой.
- Ой-ой. Это точно ты? Сюань-эр, всё в порядке?
- Дурак. Я хотел попросить тебя – позволишь ли ты… проникнуть в свой сон? Скажем… завтра вечером, в одном из моих поместий, чтобы никто не мешал?
- Я… не нужно, правда. Однажды это само пройдёт. Скорее всего, я сильно нервничал последнее время, вот и снится всякая ерунда. Ты правда ни при чём!
Ни при чём. Хэ Сюань уверен, что он – главный герой всех кошмаров Ши Цинсюаня, самый большой страх и самый…
- Я прекрасно понимаю, где ты настоящий и где – сон! Мне прекрасно известно, что ты думаешь на самом деле – и прямо сейчас – тоже. Прекрати делать такое обеспокоенное лицо, ну же! Всё в порядке, я отдохну пару дней, и всё прекратится! – Ши Цинсюань становится недовольным. Он действительно всякий раз угадывает настоящие мысли Хэ Сюаня, даже те, о которых он и сам не подозревает.
- Я хочу проверить, не замешан ли тут другой демон. Если так – едва ли его ранг превышает «свирепого». И тогда я смогу разделаться с ним, - Хэ Сюань настойчиво берёт в руку ладонь небожителя, гладит мягкую тёплую кожу.
- Ладно. Только будь осторожен! Ты же знаешь, как это все делается? Не застрянешь в моём подсознании, я надеюсь?! – Ши Цинсюань говорит это с явно притворным возмущением.
- Я… имею опыт в таких вещах, - Хэ Сюань смотрит прямо на Повелителя Ветра.
«Как я могу существовать спокойно, видя, что ты страдаешь? Страдаешь и снова пытаешься это скрыть?»
Он неожиданно, в каком-то порыве, подается вперед, обвивая руками талию божества и притягивая к себе. Тот прижимается в ответ и тут же смеётся.
- Так беспокоишься обо мне?
- Вот ещё.
«Зачем ты спрашиваешь, если сам прекрасно обо всем знаешь?»

***
Хэ Сюань ненавидит сны. Чужие – тем более. Он идёт по коридору, вдоль которого – ряды открытых дверей. Сны, воспоминания, странные фантазии – все оно, как во всяком человеческом разуме, собрано в подсознании.
У Ши Цинсюаня там, казалось, безраздельно царят Ши Уду и демон Пустых Слов. Вот маленькая девочка бежит к мальчишке-подростку, и тот раскрывает ей свои объятия, улыбаясь так радостно и нежно, что Хэ Сюаня едва ни тошнит.
Вот демон Пустых Слов хватает эту девочку, зажимает ей рот и душит костлявыми серыми руками – и Ши Уду – юноша в тёмных заклинательских одеждах – спасает её, прогоняя демона светлым мечом.
Ши Уду смеётся, грустит, плачет, злится, спасает Ши Цинсюаня, умирает сам при странных обстоятельствах, попадает в беду, снова радуется. Он есть почти в каждом сне, все детство и юность младшего Ши нераздельно связано с братом.
Хэ Сюань идёт дальше по коридору – и видит уже себя самого. Мин И в подсознании становится всё больше. Ши Цинсюаню снились все их прогулки, увеселения, совместная работа и… целый блок сновидений, в котором Повелитель Ветра в женском обличии обнимает Повелителя Земли за шею, целует, закидывает ноги на плечи, лёжа на кровати, или столе, или где-то ещё – и призывно выгибаясь.
Хэ Сюань ускоряет шаг – не хватало ещё отвлекаться на всякие фривольные фантазии своего возлюбленного.
В какой-то момент этот коридор темнеет, из дивного сада любви и света превращаясь в царство кошмаров. Ши Уду погибает, теряется, зовет брата. Хэ Сюань в истинном облике убивает то Ши Уду, то их обоих, в одной из комнат он заживо сдирает скальп уже с самого Цинсюаня, пока тот кричит и рыдает кровавыми слезами.
«Только так ты видишь меня после этого дня».
Убийцей, беспощадным и коварным. Чудовищем, монстром, что уничтожил его брата и уничтожит его. Быть может, даже их отношения – это то, что Ши Цинсюань выбрал для себя очередным наказанием?
В конце коридора демон слышит безумный крик – и становится полностью невидимым, заглушая собственные шаги и убирая ощущение присутствия.
В последней комнате – в нынешнем сне Ши Цинсюаня, Черновод попадает в знакомое ему помещение с пятью урнами. Ши Цинсюань, в изорванном окровавленном платье, прикован к стене, и… существо в обличии Хэ Сюаня – явно довольно сильный демон, стоит напротив него, хохоча и буквально приставляя к лицу окровавленную голову Ши Уду.
- Что же, поцелуй своего любимого братца! Видишь, он сдох, совсем сдох. Как подзаборная шавка, каким ему и полагалось быть!
Во сне Ши Цинсюань даже не может лишиться чувств, чтобы прекратить эту пытку – просто завывает, пытаясь с трудом выговорить слова.
- Мин-сюн, хватит… убей меня… прошу…
- Ха! Ничего подобного, такая мразь, как ты, должна страдать ещё больше, чем…
Демон не договаривает – Хэ Сюань подходит к нему со спины, острыми, как кинжалы, когтями сжимая горло.
Незнакомец оказывается довольно силён и успевает ранить Хэ Сюаня – хоть и не сильно.
«Выходи в мир живых, шваль», - непревзойдённый буквально выплёвывает эту фразу, наступая на грудь противнику.
«Как ты посмел причинить ему боль? Как ты посмел сделать с ним такое?! Уничтожу тебя, сравняю тебя с землей».
- Ты знаешь, что он должен сам проснуться. И, сделай он это слишком резко, он может сойти с ума. Демон не проявлял ни капли страха, считая, что все в его руках. – Ах да – когда он увидит твоё лицо – он испугается и проснётся очень неожиданно для себя.
Из рук непревзойдённого появились длинные тёмные водоросли, он опутал ими демона, словно цепями, подтянул к себе и встал прямо на его лицо.
- А теперь заткнись, пожалуйста.
Через секунду он повернулся к Ши Цинсюаню и сделал, пожалуй, самое омерзительное во всем своем долгом посмертии. То, что он воистину ненавидел больше всего.
- А-Сюань? Пора вставать, ты же знаешь, что учитель будет ругаться, если мы опоздаем! – сейчас у демона – лицо совсем юного Ши Уду, и он тихонько трогает бога за плечо.
- Что? – Ши Цинсюань выходит из ступора и замирает, глядя на лицо демона. По его глазам тут же начинают струиться слёзы, и он протягивает руки, рыдая в голос, уже не пытаясь себя сдержать.
- Ты ведь умер!! Как… если это сон, и ты пришёл ко мне во сне – то почему не делал этого раньше? Брат! Я… как я скучаю… мне плохо, и почему ты…, - дальше Цинсюань уже не мог говорить, притянув к себе Черновода в самой ненавистной для него личине.
Его цепи упали в тот же момент, как он увидел лицо брата.
- Ну же, А-Сюань, пойдём отсюда… иначе мы везде опоздаем! – Хэ Сюань полностью копирует манеру речи, даже взгляд – тот особенный, полный тепла и нежности взгляд, которым паршивец Ши Уду удостаивал только Ши Цинсюаня.
Он подхватывает бога на руки, и… они выходят из сна. Плавно. Естественно. Максимально безопасно для самого Ши Цинсюаня.
Черновод сдерживает свою ярость под железным замком, так надежно, как только может. Стоит им оказаться в реальности – и он почти теряет контроль. Бросает быстрый взгляд на своё божество и наконец обращает внимание на преступника.
- Я знал, что так ты вернее всего выйдешь со мной на бой, Черновод.
- Выйду, и уничтожу? Что же, ты хотел самоубийства?
- Всего лишь мести. Не тебе – этому твоему божку. Брат паршивого сдохшего Повелителя Воды, разве я ошибаюсь? Убил одного, но оставил при себе второго? Давай договоримся с тобой. Ты же откармливаешь его страх, чтобы потом поиздеваться дольше, да?.. - демон не договаривает – Черновод всегда был скор на расправу.
Он теряет собственный облик, разум и все планы. Длинные чёрные когти, стальная чешуя и ряд жутких, как у морской твари, зубов – он разрывает на части, вгрызается зубами, отрывает ноги, руки, прокусывает череп демона, который остаётся в сознании… и…
- Сюань-эр… - ты же ранен! – спустя какое-то время его возвращает к жизни нежный голос. Такой тёплый, такой знакомый, что…
Хэ Сюань обнаруживает, что до сих пор находится в своём «боевом» обличии – даже не истинном облике, а том, что специально предназначен для схватки и пожирания демонов. Его жуткая пасть лежит… прямо на коленях Ши Цинсюаня – кажется, тот даже успел уснуть второй раз – уже без пугающих сновидений.
Хэ Сюань мгновенно принимает свой истинный вид – это тоже, наверняка, должно пугать Цинсюаня, но, по крайней мере, не так сильно.
- Ахаха, чего ты так быстро изменился? У тебя… очень интересные зубы в том облике, я насчитал 99! - Ши Цинсюань расхохотался, несмотря на то, что всё его лицо было красным от уже высохших слёз.
- Ты боишься меня?
- Ну конечно! – Ши Цинсюань улыбнулся и тут же поправил сам себя, заметив взгляд Хэ Сюаня.
- Ну… я знал, что ты демон… и можешь принимать разные облики… И что наверняка какие-то из них будут довольно пугающими. В общем говоря, я ожидал чего-то такого, - после этого бог бесцеремонно полез рукой прямо за пазуху демона.
- И чего ты творишь?!
- Рана зажила?! Так быстро! Я подумал, вдруг тебе нужна помощь, и я бы мог…
- Цинсюань. Ты… - Хэ Сюань тут же чувствует, как обе руки обвиваются вокруг его талии и сжимают крепко, почти до боли, и Цинсюань прижимается к нему всем телом.
- Ага, я вижу, что ты хочешь сказать. Я же говорил, что при пробуждении вполне могу понять, где ты, а где кто-то другой. М, я слышал, что сказал тот демон. Я видел, что ты защищал меня. Ты что, думаешь, я не знаю, как ты ведешь себя в той или иной ситуации? Сюань-эр…
- Ты правда не думаешь, что… наказываешь себя таким образом?
- Ох, однажды я побью тебя! – Ши Цинсюань буквально вспыхивает и действительно легонько касается ладонью затылка демона, - Нет. Я правда люблю тебя, и поэтому я… твоя супруга, ахах! – его настроение тут же меняется, и вот уже Цинсюань радостно хохочет, протягивая руки к демону.
Хэ Сюань смотрит на него внимательно и притягивает к себе, увлекая своё божество в поцелуй.
- Просто невыносим – Черновод едва проговаривает это сквозь зубы, и касается губами кончиков пальцев Ши Цинсюаня.
Тот улыбается в ответ и Хэ Сюань в который раз отмечает, что улыбка его бога – самое прекрасное, что он видел за последние несколько сотен лет.

---

С первого января решил перечитать AS.
До сих пор ору с того, как автор лихо мешает католичество, буддизм, синтоизм, мифы Греции и скандинавские, и еще щепотку Египта.
На самом деле, в моей голове относительно загробной жизни и небесного устройства примерно та же солянка, поэтому я не осуждаю.)

---

Почти неделя отдыха (с двумя рабочими днями внутри, но все-таки!)
Лежу, хожу, читаю мангу и всячески аутирую (это настолько редкий вид досуга в последнее время, что я решил себе позволить).

Что же, за минувший год я:

- сменил работу с какой-то безумной мясорубки в офисе на тихую-мирную удаленку (обязанностей куда меньше, а зп немного больше)
- завел личинок жуков (и троих вывел) чисто из интереса и вопреки своей легкой инсектофобии.
- погряз в китае-фандоме.
- из-за короны очень редко ходил по горам-долам, зато заночевал посреди тайги на морозе в -25 в палатке с символически греющей печкой.
- из-за короны очень мало и редко куда-то ходил в принципе.

---

Короче, где-то в конце июля соседка (Нюша) завела ящерицу. А вместе с ней - кормовых личинок-зофобасов.
Я ими заинтересовался (и нагло отжал аж 20 голов скота!)
И теперь выращиваю в ящике, кормлю, пою и убираюсь по расписанию.
Так вот. Решил я вывести жуков из троих. Нашел инструкцию, отсадил... Сегодня вылупился третий жук.
Два других уже ходят в отдельном контейнере и обрастают там хитином. Крайне занимательное занятие.

У меня легкая форма инсектофобии - руками трогать я их боюсь, но потихоньку мы налаживаем общение. Жуки збс)

Позже Нюша купила партию мороженых личинок - мелкие и тощие) Мои-то жирненькие и длинные все)

---

Почти неделю у нас какой-то ледяной ад.
Сколько тут был - не припомню такого.
Куча деревьев погибла, в половине города нет света, воды и даже отопления.
Мне тупо повезло, что в центре всё сравнительно нормально сделано - только свет отключали на полчасика.

На улице очень красиво, и очень жутко.
Ничего не тает, что офигенно странно, потому что обычно тут даже в декабре бывают положительные температуры. Но нет - кругом просто каток.

---

Вчера меня накрыло стеклянным стеклом и я написал ажно серию стеклянных драбблов.
Спойлер: у всех все закончится хорошо (кроме Ши Уду, лол)
Шесть персонажей, две эм... линии повествования.



Богато и обширно государство Юнань – королевство, построенное на крови и костях тысячи людей. Раз в месяц над ним серебряным диском встаёт полная луна, и королевский советник – загадочный и печальный – выходит на традиционную мессу королевства.
Человек чужой веры, других манер, его голос тихий и мягкий. Кажется, он никогда не гневается, никогда не радуется, холодный и вежливо-безразличный ко всем. Только королевский сын – принц Лан Цанцю – относится к нему с неизменной привязанностью, и, слыша его смех или рассказы, чужеземный чародей иногда мягко и печально улыбается.
Советник рассказывает будущему правителю Юнани тысячи историй, учит сражаться на самом разном оружии и рассказывает о том, как управлять целой армией.
В прошлом обычный уличный артист – он неожиданно показал образование и воспитание, достойное королевских кровей, и нынешний правитель Юнань назначил его на высокий пост.
Пару лет назад чародей спас его сына – разбив простой веткой несколько вооружённых наёмников.
Луна на небе невыносимо яркая. Маска чародея Фан Синя сияет в лунном свете – тот в очередной раз тренируется в саду, не снимая серебряного украшения, держа в руке чёрный, как ночное небо, меч. Он делает выпад за выпадом, блокирует воображаемые удары и наносит уколы.
Эти моменты – лучше всего, в эти моменты королевский советник ни о чём не думает и ничего не вспоминает, полностью отдаваясь во власть движениям и музыке меча. Когда-то он мечтал убить их всех – весь этот народ.
Никто из ныне живущих уже не вспомнит Сянлэ – государство диктаторов, подавлявших славный народ Юнани, который позже обрёл независимость и свободу.
Никто из них не знает, что спустя несколько веков советник снимает серебряную маску – и видит в отражении зеркала другую, что вечно смеется и вечно рыдает. Секунда – и наваждение падает, и Фан Синь снова смотрит на своё настоящее лицо.

***
Юнань скоро падёт. Ци Жун, князь Сянлэ, сделает то, что не смог совершить его никчёмный братец. Он вгрызается клыками в человеческую плоть – привычка, совершенно не нужная демону, но от которой он не может отказаться.
Прямо напротив него – лицо статуи. Так похожее на его царственного брата, так похожее на него самого. Ци Жун наступает ногой на каменное изваяние, не отдавая себе отчёта в том, кого он попирает таким образом.
Он представляется наследным принцем – и ему верят. Эти мятежники, желающие крови королевской семьи, как и он сам. Он может даже повторить все жесты, все движения Се Ляня, мастерски копируя даже его интонации и тембр голоса. Несмотря на то, что никто из ныне живущих не видел ни живого Ци Жуна, ни настоящего принца Сянлэ – демон считает свою игру почти совершенной.
«Если ты не смог этого сделать, я – точно смогу. И ты увидишь, мой царственный брат, как Юнань падёт. Падёт от твоего имени», - Ци Жун смеется своей мысли, не зная, любовь или ненависть он питает к образу Се Ляня.
«Если только этот чокнутый святоша Фан Синь, что, говорят, сильнее, чем целый отряд, не помешает моим замыслам», - Ци Жун мало знает о мерзком чародее, который прячет лицо за маской. Высокомерный и заносчивый – вот все, что говорят о нём. А ещё невероятно сильный, и наследник трона Юнани его обожает. Нужно держаться подальше от него, нужно сделать всё за его спиной.

***
Иногда он забывает собственное имя, заключённый в чёрных шершавых каменных стенах. Иногда он видит сквозь эту темноту, иногда впадает в забытьё.
Иногда сюда приходят другие – их он убивает и сжирает, даже не отдавая себе отчёта, повинуясь неясному инстинкту, который говорит только короткое «убей». Демон уничтожил их так много, что сбился со счёта – сотни, тысячи, миллионы? Важно то, что никто из них не смог победить его.
В какие-то отрезки времени ему кажется, что он помнит другую жизнь. В другие – что никакой жизни не было, он появился в этой пещере и ему суждено прожить здесь остатки своих дней.
Лишь одно воспоминание всегда преследует его – лицо, прекраснее которого он не видел в своей жизни, голос, чудеснее которого не слышал. Он рисует его на стенах, он выбивает его из камня – один за другим, сотни и тысячи, вскоре начиная создавать детальные скульптуры – от самых маленьких до огромной, что стоит у дальней стены.
Порой он вспоминает всю свою смертную жизнь – у него и имени толком никогда не было, назывался то одним, то другим.
В один из дней он сбивает свои пальцы до крови, в другой у него нет крови, на следующий у него нет пальцев, через неделю он почти как человек, через десятки лун он доделывает последнюю статую божества и видит перед собой свет.
Настолько ослепительно-белый, что впору лишиться зрения.
Через много-много лет он остался последним на этой горе, и взял себе новое имя.

***
На Небесах говорят, что Ши Уду не любит никого, кроме себя. Это в корне неверно – ведь себя он тоже не любит.
Единственное его счастье, гордость и радость – его младший брат. Ши Уду хочется охранять его, защищать его, хранить, как драконы хранят свои сокровища на дне морском.
Он каждый раз останавливает себя, сам себя будто удерживает за руку, чтобы не ограничивать свободу Ши Цинсюаня слишком сильно. Повелитель Вод всюду ведёт за собой своего брата – в заклинательскую школу, на Средние Небеса, потом поднимает, силой вытягивает и ставит рядом с собой – на высшей ступени. Другого пути он не может представить. Если не будет Цинсюаня – Повелитель Вод лишится собственной души.
Всюду он прогрызает себе дорогу, берёт вершины, силой, хитростью, трудом – все средства хороши. Все считают, что он ищет себе лучшее место. Это тоже неверно – всё, чего ему хотелось – обезопасить брата.
Ши Цинсюань одевается в лучшую одежду, носит самые дорогие украшения, у него столько денег и столько возможностей для развлечений, что это одно и радует его старшего брата.
Тот помнит их смертную жизнь – как годы они жили на грани нищеты, как брат его и тогда улыбался точно так же, так же смеялся и кидался ему на шею, когда уставший Ши Уду приходил с учёбы.
Как тот пытался не разрыдаться, когда демон Пустых Слов снова показывал ему себя. Пытался улыбаться, когда страх сжирал его вместе с костями.
«Я убью за тебя и умру за тебя», - самый большой страх Ши Уду тоже не знает никто на небесах.

***
Страх никуда не исчез. Он уснул, свернулся чёрной ядовитой змеей в груди Повелителя Ветра, но продолжал жить и дышать.
Ши Цинсюань каждый день поливает его вином, засыпает тысячью праздных разговоров и рутинными делами. Но страх каждый раз появляется – ночью в тёмной листве придорожных деревьев, в скрипе дверей у домов простых смертных, в звуке шагов прохожих, в ночной тишине самого центра Небесной столицы.
Он разъедает душу веками, хотя сейчас, в расцвете славы и могущества, Повелителю Ветра нечего бояться.
Чёрная змея просыпается и кусает его в самое сердце, когда среди городских улиц он слышит знакомый до ужаса хриплый голос. Голос сулит ему смерть. Голос предвещает падение и гибель его любимого брата.
После Ши Цинсюань рассказывает всю свою историю Повелителю Земли. Тот слушает молча – только всё больше стекленеет взгляд, все сильнее смыкаются сжатые в замок бледные пальцы.
- Если так будет лучше, и я не справлюсь, то не ходи за мной. Лучше я умру, чем… если что-то случится с тобой или братом – я не переживу, не переживу этого! – Ши Цинсюань только и просит Мин И, чтобы тот сейчас держался подальше.
«Ведь все, кого я люблю, умирали из-за меня».
- Если ты умрешь, то… меня, пожалуй, тоже не станет, - Повелитель Земли говорит это без всякой интонации, даже не думая что-то обещать. И неожиданно – сам, первый! – заключает Повелителя Ветра в объятия.
Чёрная змея в его груди послушно затихает, с неохотой сворачиваясь в недвижимый клубок.

***
Он не помнит ни имен, ни лиц, ни голосов. Как ни старался сохранить их в своей мёртвой душе, как ни пытался сохранить свою любовь сквозь время – они забылись.
Преступно, дико, неправильно. Теперь, когда демон пытается думать о них – перед его глазами встаёт только Его лицо. Ши Цинсюань смеётся, хватает его за руку, злится, топает ногой, что-то пытаясь доказать, треплет его по голове, как будто своего родственника.
Хэ Сюань не сумел его убить – но сумел сломать, отняв всё, что было дорого.
«У тебя теперь тоже не осталось семьи», - эта мысль должна принести ему мстительное удовольствие, но теперь режет небьющееся сердце острым ножом.
«У тебя теперь не осталось ни твоих друзей, ни близких», - почему, чёрт возьми, никто не сумел ему помочь, почему его план удался?! Почему никто, кроме мерзавца Ши Уду и этого наследного принца, не пришёл к нему на помощь?!
Цинсюань был единственным, кто спас его из непроглядной темноты, вытащил из пучины чёрного отчаяния… чтобы демон потом сам утопил его в ней, такой же чёрной, такой же ледяной и мёртвой.
Хэ Сюаню хочется выть в своих разрушенных чертогах. Пока он не решает посмотреть на своего врага.
«В последний раз», - уверяет себя демон.

---

Сборник драбблов по СюаньСюаням)
По семи грехам.)
Таймлайн тут скачет - попозже приведу в порядок и засуну на фикбук)


Гнев.

Время стирает всё. Боль стирает всё. Но это самодовольное лицо Хэ Сюань будет помнить вечно, всю свою жизнь. Холодное, без единой эмоции. Подумать только, само великое божество спустилось с небес, чтобы увидеть, как издохнет жалкий смертный студент Хэ Сюань.
В последний свой выдох человек видел его – сквозь кровь, застилающую глаза, сквозь ярость, пронзившую всё нутро вместе с десятками ножей, вил, мечей и кинжалов. Лицо божества не выражало ничего – он только смерил его взглядом прозрачных синих глаз, развернулся и скрылся из глаз.
«Ненавижу».
Ещё не надев личину Мин И, непревзойдённый демон Хэ Сюань попал на небеса.
У них одно лицо – два брата, два вора, стоящие рядом, с расписными лёгкими веерами и почти одинаковой мягкой полуулыбкой. Разорвать бы их на части, впечатать кулак в эти сытые самодовольные рожи, и…
- Ай, что ж ты будешь делать, - один из них – тот, чья нынешняя судьба должна была принадлежать Хэ Сюаню, нервно закрыл свой веер и оглянулся. Он легко толкнул своего соседа справа рукой и что-то начал быстро и заговорщески ему шептать.
- Ну, ну пожалуйста! Иначе брат убьёт меня!, - он снова начал что-то объяснять служащему Средних Небес, притоптывая на месте и прося о чём-то.
«Глупая бесполезная тварина. Как ты вообще смог не вылететь с Небес, чёртов ты вор?», - подумал Хэ Сюань, повернув в руках жемчужину, которую получасом ранее этот дурак кинул ему, как безделушку. Жемчужину, за цену которой можно было купить дорогую повозку или небольшой дом.
После он исчезает из виду. Хэ Сюань остаётся на своём посту, наблюдая за обоими братьями непрерывно.
Ши Уду – весь сплошная ложь, меняет маски каждую секунду, оставаясь таким же холодным внутри. Иногда он улыбается, иногда – смеётся, но чаще ходит с таким видом, будто бы купил все Небеса единолично.
Его брат – ещё более жалкое зрелище, и из-за этого вызывает даже больше отвращения. Сила Ши Уду неоспорима, его упорство и трудолюбие признают все на Небесах – даже те, кто терпеть его не может. Ши Цинсюань же только и может трепать языком, изо всех сил хохотать, и…
- Ах, простите меня, пожалуйста! Простите-простите меня! – Хэ Сюань пошатывается от сильного толчка и поднимает голову, тут же сдерживая свою ярость.
- Вам не больно? Ох, я совершенно случайно, правда-правда! – надо же, какого чёрта эта грязная тварь подлетела именно к нему? – Я вижу, что вы очень разозлились… я… а хотите выпить? Считайте это моим извинением?
Хэ Сюаню хочется взять за волосы и впечатать его лицом в пол.
- Ох, мне нельзя пить на моем посту. Все в порядке, не утруждайте себя, - он улыбнулся любезнейшей из всех улыбок. Если ему удастся стать «новым божеством Мин И» - демон перестанет так улыбаться. По крайней мере, рядом с этим недоделком.
Ши Цинсюань ещё немного бормочет какие-то извинения и вскоре скрывается из виду. Беспокойное, бесполезное и бессмысленное существо.
Хэ Сюань перекатывает жемчужину в ладони и убирает в рукав.
Его бесконечная ярость без какой-то причины даёт трещину. Это злит ещё сильнее.


Чревоугодие


Бывают дни – точнее, часы, когда Хэ Сюань не может контролировать голод. Когда еда, поставленная на общем праздничном столе богов, просто сводит его с ума, мешает связно мыслить – лишь бы утолить ноющую, страшную боль внутри.
Кружится голова, руки холодеют, несмотря на имитацию кровообращения, и по всему телу прокатывается дрожь.
Фальшивый бог пытается держать себя в руках – блюда с овощами, мясом, ароматным супом лишают его воли. Его едва ни трясёт от желания сожрать это все, наполнить уже треклятый желудок. У него даже нет больше тела, нет больше потребности в пище – у богов её тоже нет, но один запах еды лишает его покоя.
Незаметно для него тарелок вокруг становится только больше и больше – иногда он мельком видит бледную руку с тонким золотым кольцом, с зелёным камнем в оправе, но - ничего кроме.
- А знаете, что я видел в своём недавнем путешествии? Поселение прямо в горах! Вот даже там есть мой храм, представляете? Ахаха!
Его мерзкий голос. Он тараторит не переставая, неся пустую чушь. Хэ Сюань краем уха слышит вопросы других божеств, снова громкие крики удивления, радости, непрерывный смех…
И наконец поднимает голову от еды. Этот наглый самозванец – Ши Цинсюань - стоит к нему спиной, размахивая руками. На правой – золотое кольцо с зелёным камнем.
Хэ Сюань понимает, что остался в тени, что его мучительную и болезненную потерю контроля, его почти-что срыв – никто даже не заметил. Кроме самого Повелителя Ветров, который просто отвлёк на себя всё внимание.
- Мин-сюн, предупреждай меня о таких вещах, ахах! – они выходят – снова почему-то вместе – из залы.
Тот кидает на небожителя убийственный взгляд.
- Ну, чего ты? Ахаха, никто ничего не заметил, всё в порядке, - и Ши Цинсюань улыбнулся – как-то слишком нежно и странно.
Увидел, угадал, узнал его слабость. Узнал и… помог ему, спас его от обсуждений остальных? Самому-то не показалось чем-то не таким?
- И что, ты не скажешь, что я веду себя странно?
- Ахах, я тоже иногда веду себя странно, и остаюсь твоим лучшим другом!, - улыбка Ши Цинсюаня стала просто лучезарной.
- Иногда, как же.
Ши Цинсюань снова хохочет. Хэ Сюань не признается даже себе, что ему становится легче в этот момент.

Похоть

Хэ Сюань не мог отгонять эти мысли бесконечно. Повелителя Ветра было слишком много, а вот соблюдал правила приличия он крайне мало. Ши Цинсюань то и дело брал его за руку, прижимался, опускал голову на плечо.
Демон думал о том, что взял бы его силой, овладел бы против воли, причинил…
В своих фантазиях он представляет, как овладевает божеством – а тот в ответ только выгибается навстречу, выстанывая его фальшивое имя, обхватывает руками шею, прижимая ближе к себе, запрокидывает голову – подставляя шею под новые поцелуи и укусы – едва обозначаемые, не причиняющие боли.
Хэ Сюань ласкал бы его долго, заставляя кричать и метаться по простыням на кровати, целовал бы каждый миллиметр гибкого тела с мягкой белоснежной кожей, ласкал бы его языком и руками, и…
- Ахаха, ты заждался уже, Мин-Сюн? – Ши Цинсюань буквально врывается в собственный дворец и сразу же кидается на демона, заключая его в объятия. Он изрядно пьян – это слышно даже по голосу.
- Конечно заждался. Мы договаривались с тобой, - демон резко бросает фразу и оборачивается в сторону Повелителя Ветра. Тот улыбается широко и ясно… в своем мужском облике, одетый в женское платье, которое уже трещит по швам. Корсаж он почти развязал, что добавило всему его облику…
Хэ Сюань немедленно представляет, как вжимает его в стену, целуя долго, страстно, не давая даже пошевелиться в объятиях, спускаясь к белоснежной шее. Кровь приливает к низу живота – это уже становится мучительным.
- Как хорошо, что я встретил тебя, - Цинсюань убеждённо кивает головой – вся его прическа растрепалась, и волосы рассыпались по плечам беспорядочными кудрями. Он рывком прижимается к нему, весь пахнущий вином, цветами и едва уловимым запахом духов.
- Действительно, когда я уже четверть часа прождал тебя.
- К черту прогулку! – вдруг заявляет Повелитель Ветра и прижимается к лже-божеству всем телом. – Я…
Хэ Сюань с почти что ужасом ощущает, как его мягкие губы касаются шеи.
«Чёрт бы побрал тебя», - он уже готов ответить на все эти изъявления привязанности, как вдруг Ши Цинсюань замирает, так и повиснув на своем «лучшем друге».
Демон коротко смеется – как давно он этого не делал, как удивился бы Ши Цинсюань, и… перекидывает его через плечо, безошибочно направляясь в покои.
Он думает о чём угодно, он даже пытается вспомнить собственную смерть, чтобы как-то облегчить этот жар.
Он почти закидывает его на кровать, стягивает тугой корсаж и снимает эти его одежки, стараясь даже не смотреть. Кожа Повелителя Ветра нежная и белая, тёплая и мягкая, и…
- Мин-сюн…, - он прямо-таки призывно выгибается навстречу, отчего на лбу Непревзойденного выступает испарина, и тот до боли впивается ногтями в собственную ладонь.
Он бы взял его прямо сейчас, прямо на этом месте – будь тот хотя бы немного трезвее в этот момент, ведь прежде его отношение не слишком-то намекало на такое сближение. Или Хэ Сюань предпочитал так думать.
- И что это? Ложись и спи, если завтра что-то вспомнишь – я сильно удивлюсь.
Ши Цинсюань, благо, остаётся в нижних одеждах. Хэ Сюань торопливо буквально заталкивает его под одеяло и задает другой вопрос.
- Знал ли ты человека, который родился с тобой в один день?
Бог взирает на него томно и нежно, и затем смеется.
- Неа… это был бы повод выпить с ним и подружиться, да? Ахаха, - он неожиданно падает прямо на подушку и отключается.
Или у этого божества вовсе нет совести, или… или. Он даже не догадывается, как Хэ Сюань и предполагал.
Ши Цинсюань отключается так же быстро – демон мстительно надеется, что наутро брат задаст ему головомойку. Он с трудом вытягивает ладонь из сжатой руки божества, - едва коснувшись губами пальцев.
Хочется подойти и удариться головой об стену. Он выходит из покоев быстро, и также быстро и неслышно покидает дворец, торопливо выходя за пределы Небесных Чертогов.
Искать его никто не будет – боги имели право покидать свои владения, когда им вздумается. Хэ Сюань находит озеро в лесу, сразу опускаясь в ледную воду, мгновенно принимая свой истинный облик, чтобы хоть как-то снять колотящее его возбуждение.
Ши Цинсюань, с его нежными-нежными ладонями, с обжигающе жарким дыханием, в этом платье, которое на его мужском облике выглядит так…
«Для чего я продолжаю об этом думать», - демон устало вздохнул и приложил ладонь к лицу.



Зависть

«Брат меня похвалил!»; «Брат на меня разозлился!»; «Брату понравится»; «Брат очень не любит такого»; «Брат мне говорил».
Брат-брат-брат. В жизни Хэ Сюаня слишком много Ши Уду, хотя видятся лично они редко – только на общих собраниях и приёмах, где Повелителю Земли положено появляться. Или куда его затаскивает неугомонный Ши Цинсюань.
Чем этот самодовольный индюк заслужил самую нежную и трепетную привязанность Ши Цинсюаня? Кажется, тот и участвует в соревнованиях, и делает свою работу с мыслью о том, чтобы его в итоге похвалил – или не отругал Ши Уду.
Хэ Сюань, кажется, ненавидит его ещё больше – когда Повелитель Ветров спускается вместе с братом в мир смертных, когда они вместе работают – морские воды и ветер – почти всегда вместе, управляют штормами, ураганами, тайфунами над всеми водами своих территорий.
Когда Повелитель Ветра берёт его за руку, сжимая нежно и крепко – и брат пожимает её в ответ. Когда они синхронно раскрывают веера на собраниях. Вместе злятся новостям и сценкам из мира смертных. Вместе приходят на приём – одинаково статные, с прямыми спинами и надменным взглядом – вот только Цинсюань спустя пару минут начинает с кем-нибудь перешёптываться, сдерживает смех, и принимается ёрзать на месте уже через полчаса заседания. Взгляд Ши Уду остаётся ледяным до самого выхода из императорского дворца.
Он не замечает – не хочет замечать, как лицо Повелителя Вод меняется рядом с братом – взгляд его теплеет, а лицо становится почти красивым - и похожим на лицо самого Цинсюаня. На секунду, на долю мгновения – и Хэ Сюань каждый раз отворачивается, начиная ещё внимательнее изучать содержимое своей тарелки.
От их взаимной нежной трепетной привязанности просто тошнит.
«Вы сдохните оба», - выдыхает Непревзойдённый и слышит за спиной заливистый смех.
Как будто он сам сможет существовать, никогда его больше не слыша.



Лень/Уныние

- Ты убил четверых моих слуг. За раз. Я запишу это в счёт долга, - Хуа Чэн достаёт свиток и черкает на нём что-то с внимательным видом.
- Сам-то разберёшь потом? – не может удержаться Черновод.
- Вполне, - Непревзойдённый принимает совершенно безмятежный вид. Итак, это третий раз, когда твой – твой собственный, прошу заметить! – план срывается из-за «обстоятельств непреодолимой силы». Они даже убивать бы его не стали – просто заманили туда.
- Я передумал. Этот… он ничего не знал, - Хэ Сюань прищуривает свои золотистые глаза, стараясь изобразить безразличие.
- И теперь ты решил оставить его в живых? А как же «они оба будут мучительно подыхать, глядя в глаза друг другу и осознавая неотвратимость своей гибели»?, - голос Хуа Чэна прозвучал мрачно и решительно, и в конце он резко махнул рукой – с точностью изображая, как несколькими годами ранее это говорил сам Демон Чёрных Вод.
- Я сказал тебе – он даже не догадывается, до сих пор. Но когда узнает – наверняка решит, что я его враг.
- Ты и так его враг. Тебя это так беспокоит? – в голосе Собирателя Цветов по-прежнему звучит насмешка. Однако, спустя секунду меняется.
- Если хочешь – мы всё отменим, - Хуа Чэн склоняет голову на бок. – Мне же легче будет – не нужно будет каждый раз менять планы, и отдавать своих слуг на растерзания разным демонам, которые меняют свои решения, боясь, как бы их возлюб…
- Заткнись. Я просто не хочу его смерти. В следующий раз я расскажу тебе свой новый план – если Ши Уду сдохнет по ходу действия, я точно не пожалею.
- Хах, я помню, ты говорил, что хочешь всё закончить за первую сотню лет. И вот теперь – погляди-ка.
- Куда мне спешить? Тем более, тебе же удобнее иметь глаза и уши на Небесах, пока тот твой бог туда не вернётся. Если ты ждёшь его так сильно.
- Тебя не касается. Тем более, я только служу его Высочеству, но никогда не собирался причинять ему вред, - Хуа Чэн отмахнулся с деланным безразличием.
Черновод усмехнулся – не всё же ему выслушивать насмешки от Кровавого Дождя.
- В следующий раз никто из них не тронет этого твоего Цинсюаня.
Хэ Сюань немного скривился при звуках имени своего «врага».
Что он может поделать, если ему самому становится почти что физически больно, когда этому придурку кто-то пробует угрожать? Если он сам вытаскивает его из своих же ловушек, теряя в этот момент всякую логику – раньше, чем его мозг успевает обработать всю информацию?
- Надумаешь что-то новое – говори мне. Не надумаешь – я не сильно расстроюсь, - Хуа Чэн разворачивается и рассыпается тысячью бабочек.
Хэ Сюань тихо вздыхает, меняя свой облик на ставший привычным – Повелителя Земли.


Гордыня

Хэ Сюаню должно быть приятно. Приятно видеть, как этот человек готов добровольно растоптать свою гордость, наступить на чувство собственного достоинства. Есть ли хоть капля искренности в извинениях Ши Уду, когда тот послушно встаёт на колени, кланяясь пяти урнам – семье, которая погибла много сотен лет назад из-за него?
Он загнан в угол, и ради брата готов растоптать свои принципы, свою гордыню, менять свои убеждения – грош им цена – ради жизни Ши Цинсюаня.
Хэ Сюань сейчас понимает его лучше, чем кто-то другой. Несколько столетий он почти физически опасался причинить боль Повелителю Ветров – самоуверенному, легкомысленному – ему надо было прожить беззаботную смертную жизнь и уйти в свой срок, и…
Не об этом ли дне он мечтал? Не этим ли хотел завершить свое бесконечно долгое посмертие, которое должно было осточертеть ему? Он старается не смотреть за спину. Ему не нужно больше видеть бывшего бога.
Ши Уду мечется, пытаясь выгородить брата, переиграть ситуацию в свою пользу. Он знает заранее, он знает это лучше самого Непревзойдённого – и Хэ Сюань, с затмившей его разум злостью, перестаёт замечать, как попадается на последнюю уловку Повелителя Вод.
Когда руки проклятого Ши Уду смыкаются на горле брата, когда тот явно даёт понять своё убийственное намерение – остатки контроля демона смывает волной.
«Гордость – самое дорогое для брата», - как-то сказал ему Цинсюань. Глупый ребёнок.
Повелитель Вод хохочет, как сумасшедший, сыпет проклятиями и даже в таком виде, с оторванными руками и весь в крови – продолжает издевательски смеяться над демоном…
Даже мёртвая голова в его руках смотрит дерзко и самоуверенно. Если бы не крик, отрезвляющий Хэ Сюаня, ошпаривающий, как вылитый в лицо кипяток.
«Ты знал, что я не вынесу его страданий. Ты знал, что будет для меня больнее всего. Паршивая тварь».
- Ты ошибался, - неожиданно говорит демон своему пленнику – божеству в оковах. Тот даже не поднимает головы, не слыша уже ничего и ни на что не реагируя.


Жадность

Забрать его себе без остатка. Забрать в свои владения, чтобы он там вечно… Что он там «вечно»? Будет вечно рыдать, грустить, пытаться казаться весёлым, сходить с ума?
Хэ Сюаню нужно держаться подальше. Он обязан держаться подальше – но ничего не может сделать, оборачиваясь женщиной, мужчиной, ребёнком, стариком. Он следит за Ши Цинсюанем на улице, он наблюдает за ним в заброшенном храме – то сидя в углу, то вступая в разговоры и принимая живое участие в них.
Ему, кажется, никогда не хватит этого – Хэ Сюань должен был забыть о нём. У демона были сотни лет, чтобы находиться рядом с этим богом. Он лишил себя этого сам. Безвозвратно переломал всю его душу, без остатка.
- Мм, опять вы выходили под дождь без зонта! Новых платьев уже нет, чтобы переодеться, - он слышит голос Ши Цинсюаня прямо за спиной и запоздало понимает, что тот обращается непосредственно к демону. – Конечно, зонт один, но можно было бы и подождать – или попросить сходить меня.
Хэ Сюань в образе немолодого мужчины удивлённо оборачивается.
- Ох, ну и что вы встали? Ну снимайте рубашку, надевайте хоть это, - он стаскивает с себя какую-то драную накидку и подаёт «товарищу».
Руки его потеряли былую белизну и нежность, все в какой-то грязи, тёмные от солнца. Хэ Сюаню хочется встать на колени и целовать их бесконечно, даже не надеясь на прощение. Все такой же прекрасный – что в шёлке, что в лохмотьях, все такой же сияющий – как мог он собственными руками столкнуть с небес такое божество?
Демон берёт поданное безропотно, стараясь скрыть собственное волнение. Если он выдаст себя хотя бы намёком – всё пропало.
- Да что вы, берите! Я-то новую себе завтра отыщу, все в порядке, - он улыбается ярче, чем само солнце. Хэ Сюань едва держится, чтобы не заключить его в объятия, не купить ему тут же все накидки в этом чёртовом городе.
Каждое их общение – пытка для Хэ Сюаня. Тот останавливает себя всякий раз, когда хочет дать ему духовную силу – не так, как в первый раз. Когда хочет дать денег, когда хочет забрать подальше с этих улиц, где Цинсюаню не место.
***
В тот день Хэ Сюань оббегал весь город, забыв к чертям, в каком он образе – чтобы в итоге найти Ши Цинсюаня, которого угораздило слишком неудачно упасть на камнях возле моря.
- Ты какого чёрта тут делаешь? – демон позабыл о своей роли – приближалась зима и начинался снег, а небожитель так и сидел в своих тонких одеждах прямо на камнях. Переломанная нога и рука мешали ему подняться, поэтому он просто сидел на месте, видимо, ожидая прохожих.
- О, я так и думал, что кто-нибудь спустится набрать на берегу каких-нибудь водорослей, и поднимет меня! – он улыбнулся уже синеющими от холода губами и вздрогнул.
Хэ Сюань вспомнил о его смертном теле и едва сдержал бешенство.
- Ты зачем пришёл сюда один? Нельзя было кого-нибудь позвать с собой для таких случаев? – демон одним движением подхватил Ши Цинсюаня на руки, закутывая в свой плащ. – Что мне делать, если ты заболеешь? А если нога ещё больше разболится?
- Но… она не болит больше! – Цинсюань в полной растерянности слушал эту отповедь.
Роль была отброшена и забыта Хэ Сюанем без всякого сожаления.
- А кто по тому месяцу никак не мог встать с утра?! – Хэ Сюань буквально сжал его на этих словах – они уже пришли в город, и, судя по всему, вместе выглядели крайне странно.
Ши Цинсюань непривычно молчал, весь замерев.
- Ты… - Хэ Сюань осознал свою ошибку.
- Считай, что меня не было. Сейчас выпьешь горячего чая и вина в таверне, переоденешься – и я отошлю тебя назад, в твой храм. И все, забудь об этом случае, - он уверенно проследовал дальше. – Уж прости меня, это было слишком с твоей стороны.
Ши Цинсюань утыкается в его плечо, подозрительно замолкая.
- Ты спас меня тогда, от этих мужчин в таверне. Ты спас меня сейчас – хотя я даже не говорил, что уйду, ты…
«Потому что, кажется, я погибну сам, если тебя не станет», - думает Хэ Сюань, но не говорит ничего.
- Хватит уже перечислять это. Я видел тебя намного чаще, раз уж на то пошло.
- Приходи ко мне завтра? – Цинсюань вдруг выпаливает это, глядя на демона каким-то почти ошалевшим взглядом.
Хэ Сюань кивает молча. Хэ Сюань ушам своим не может поверить.
«Попроси меня – и я принесу тебе весь чёртов мир».

---

Лол-лол)))

Фик про Ци Жуна и Гу Цзы (который вырос и стал крутым заклинателем, так-то вот) X))

НЦ-17, все дела.

Буквально по заказу от любимого братика)




На дворе – поздний вечер. Повозка останавливается рядом с храмом Водных Каштанов. Из неё выходит молодой человек в простой тёмной заклинательской одежде. Он с улыбкой протягивает возничему деньги, кланяется и направляется в сторону храма.
Спустя десять лет после прихода Собирателя цветов под Кровавым дождём храм все больше напоминает некий дворец, полнясь новыми пристройками, обилием красного цвета и витиеватых узоров повсюду. Хозяев сейчас нет – Хуа Чэн и Се Лянь ещё раньше предупреждали, что уедут в Призрачный город, и вернутся не ранее, чем дней через пять. Поэтому Ци Люхуа даже не проходит к главному входу, сразу направляясь во флигель, который щедрые хозяева храма отстроили специально для него.
Что-то странное чувствуется ещё на подходе к нему… присутствие нечисти? Возможно, Хуа Ченджу оставил следить за порядком кого-то из слуг в то время, пока они с его Высочеством отсутствуют? Ощущение слабое, едва ощутимое… Ци Люхуа двигается почти неслышно, заглушая любые звуки и ощущение от собственного присутствия.
В глубине его комнаты, в свете единственной свечи, стоял невысокий стройный мужчина. Ци Люхуа был готов к появлению любого демона, любого врага, но… в его комнате, возле полок с разными магическими артефактами, стоял… наследный принц Сянлэ?
Что-то неуловимо изменилось в нём за те полгода, пока молодой человек жил при монастыре, оттачивая заклинательскую науку. Будто бы восьмисотлетний бог войны стал ещё прекраснее, в движениях его появилась непривычная глазу мягкость, во всей фигуре – какое-то неуловимое изящество, которого молодой заклинатель прежде не замечал никогда… Кажется, что Хуа Чэн может издалека прочесть эти мысли и открутить голову одним движением руки за такие вольнодумства, но…
Спустя секунду эти прекрасные карие глаза блеснули почти ненавистью. И тут Ци Люхуа пришло в голову, что Се Лянь ни разу за все эти годы не позволял себе нарушать личное пространство человека – несмотря на то, что был полноправным хозяином посвященного ему храма. Разве что-то из ряда вон…
- Ты что тут забыл? – голос его прозвучал тихим переливом ручья, но интонации … вовсе не принадлежали наследному принцу.
- Вы кто? – Ци Люхуа приготовился к атаке, ясно увидев, что это вовсе не бог Войны, а принявший его облик… демон? Демоническое ощущение от него было совсем слабым, едва уловимым.
- Какое твоё дело, песий ты сын! – демон с лицом божества совершенно неизящно выругался в ответ на простой вопрос, и Ци Люхуа невольно усмехнулся, а спустя секунду ошеломлённо округлил глаза.
- И что ты вылупился? Я заберу то, что принадлежит мне, и уйду. Как же вы все заебали, - он махнул рукой с длинными тонкими пальцами – заклинатель невольно проследил за этим жестом.
- Князь Сяоцзин? – неужели… неужели это может быть он? Демон, что отдал свою жизнь за никчемное человеческое дитя? Демон, который стал первым, кто отнесся к маленькому крестьянскому мальчику с такой… добротой? Позже Се Лянь рассказал Ци Люхуа о нем – и о человеке, и о демоне Ци Жуне.
- Какого чёрта? Этот паршивый царственный братец уже доложил всем обо мне? Иначе откуда бы человеку знать? – Ци Жун вскинул голову, оглядев заклинателя с головы до ног.
- Верно, вы не помните меня?
- Что я должен помнить? – голос Ци Жуна звучит раздражённо. – Зачем притворяться – сейчас у меня нет ни капли духовных сил. Дай забрать то, что принадлежит мне по праву, и катись отсюда!
Ци Люхуа невольно рассмеялся – этот демон почти приказывает ему, находясь в таком положении, будучи в его доме, проникнув туда, как вор, и всё же…
- Я стал заклинателем, чтобы найти способ воскресить вас. И вот вы справились с этим сами. Я… я восхищен!
- Чего? Ты совсем умом помешался, песий сын? Да я!..
- Пожертвовали собой ради моего спасения. Я не видел иного пути для себя, как хотя бы попытаться вернуть этот долг.
- Что ты несешь? Сроду не приходило в голову кого-то спасать, особенно каких-то вшивых заклинателей, которые…
Он оказался так красив, что Ци Люхуа думал о том, что с такого человека – только рисовать портреты, только сочинять песни в его честь. Но ничего этого юный заклинатель не умел. Он был силён для своих лет, и подавал большие надежды – Се Лянь учил его фехтованию и боевым наукам – время от времени, когда находился свободный день. Мастера при монастыре также хвалили его, отмечая особенную силу и таланты, но… мечта у него была одна – вернуть к жизни одно из Великих Бедствий.
Ци Люхуа сотни, тысячи раз представлял их встречу. Но ни разу – такой. Ни разу не думал, что Ци Жун сможет воскреснуть и вернуться своими силами, ни разу не предполагал, что встретит его так быстро – почему-то в своём воображении он был уже старцем, которого прекрасный и вечно-юный демон проводит в Вечный Сон.
- Ты. Так вырос, - полные злобы и насмешки интонации почему-то пропали из его голоса, а взгляд несколько смягчился. Ци Люхуа подумал о том, что хотел бы провести рукой по гладким темным волосам, прижать его к себе, близко-близко.
- Тебе нужно забыть о всем этом. Я как-нибудь сам разберусь с тем, что мне делать дальше. Ты явно не похож на ребёнка, а мой чертов царственный брат уже успел привить тебе свое поганое воспитание!
Ци Люхуа вздохнул и вытянул руку вперёд.
- Почему вы никак не можете найти его?, - юноша подошёл опасно близко к демону, но тот, вопреки ожиданию, даже не сделал попытки напасть, только странно вздрогнул.
- Хрена ты приближаешься ко мне так близко и так быстро?! Нахватался у паршивого Се Ляня его манер? – Ци Жун гневно посмотрел на заклинателя, и тот, против всякой воли, остановил свой взгляд на его бархатных, глубоких глазах и…
- Вы ещё красивее, чем я представлял себе, - невпопад произнёс Ци Люхуа.
- А что, по твоему, я должен быть каким-то задрипанным мелким бесом, вроде тех, что служат этому блохастому псу Хуа Чэну?, - он махнул левой рукой, которую всё это время держал за спиной, и невольно поморщился.
- Вы ранены?, - от глаз Ци Люхуа не укрылось это движение.
- Какое твое собачье дело? – демон вскинул голову. – Решил убить меня?!
- Вы слишком ослаблены… Я не собираюсь нападать на вас. Просто… было бы лучше, если бы я мог осмотреть…
Спустя пять минут заклинатель, испробовав все возможные уговоры, сидел на коленях возле демона, осторожно обрабатывая рану специальным раствором. Тот сидел без единой эмоции на лице.
- Черт возьми! Это потому, что моя регенерация сейчас плоха, как никогда. Хах, убей ты меня сейчас – тебя наверняка бы похвалили твои херовы монахи из ордена!
Молодой заклинатель, сосредоточенно обрабатывая рану, на секунду отвлёкся от своего занятия.
- Знаете, обидно слышать от вас такое! Между прочим, я стал заклинателем, чтобы вернуть вас в этот мир – и слышу только опасения и упреки! Я…, - взгляд Ци Люхуа остановился на лице демона. Красивый, какой красивый. Даже, наверное, красивее своего старшего брата. Красота наследного принца была безукоризненной, но слишком мягкой. Слишком спокойно и нежно было его лицо. Ци Жун же весь был, как небо в грозу, как безумная, непредсказуемая стихия. Это было интересно. Это захватывало юного смертного с первого же взгляда, покоряло безоговорочно и сразу.
- Никто, блядь, не упрекал тебя! – судя по выражению лица, демон… смутился от этой отповеди?
Заклинатель ловко перевязал рану.
- Вот и всё. Сможете шевелить рукой, боли ощущаться почти не должно. Сейчас наберетесь сил, и…
- Как, по твоему, я должен их набираться? Жрать и пить в этом вертепе моего царственного братца?, - в тёмных глазах снова мелькнула ненависть.
- Не нужно так говорить о Се Ляне. Он, между прочим, немало для меня сделал! – Ци Люхуа поднялся на ноги. – До утра все равно останетесь тут, - заявил он безапелляционным тоном.
- Да как же!
- Если я правильно понял уровень ваших духовных сил, - молодой человек невольно вспомнил и нежную, будто шёлковую, ледяную кожу, - то ваш огонь это тело даже не примет. Восстановление должно происходить более постепенно, пара недель, а лучше – весь месяц.
Ци Жун смотрел на него крайне недовольно, все больше мрачнея с каждым его словом.
- У меня нет столько времени. Тем более – в этом месте, - презрительно процедил он. – И что, нет способа ускорить это?
Ци Люхуа слегка покраснел, вспомнив, что его собственная духовная сила была довольно велика для начинающего заклинателя.
- Я мог бы поделиться, - его уверенность куда-то пропала, и молодой человек встретился взглядом с демоном.
- Да ладно, блядь? Надеюсь, не так, как эти два вшивых пс… - он не успел договорить, так как Ци Люхуа наконец собрался с духом и попросту заткнул его рот поцелуем.
Сейчас Ци Жун оттолкнёт его. Наверняка начнёт страшно браниться, а может, и поколотит – заклинатель решил, что в таком случае даже не станет защищаться – за свою дерзость он заслужил быть даже убитым.
Однако, в ответ он почувствовал только, как руки сомкнулись на его плечах, а острые клыки прикусили нижнюю губу. Духовная сила практически не покидала заклинателя – неясно, в чём была причина, ведь он…
- Ну же…, - простая причёска демона совсем растрепалась, и он диким взглядом посмотрел на Ци Люхуа. – Раз начал, блядь, то продолжай.
Он прижался сразу весь, слишком близко, слишком горячо, слишком… быстро, так, что заклинатель немедленно почувствовал, как кровь прилила к члену, и возбуждение, которое он пытался сдерживать все это время, дало о себе знать.
Ци Люхуа представить себе не мог, что все случится так быстро. Что демон сдастся ему от первого же прикосновения. Тёмно-зелёные одежды уже летят на пол, и молодой человек окончательно готов сойти с ума – этот демон – точно безумен. Нефритово-белая кожа, стройное гибкое тело, и… одним движением Ци Жун опрокидывает его на спину – заклинатель даже не сопротивляется, однако...
- Стойте! Так ведь… так… вам больно будет! – он вспоминает, что для этого акта – пусть и совершаемого под благородным предлогом передачи духовной энергии, нужно для начала…
- Тебе-то не похрен ли? – демон уже почти выстанывает это, потираясь членом о плоский упругий живот Ци Люхуа. Тот, едва сдерживая себя, выставляет руку вперед, и Ци Жун, не переставая ругаться, вначале послушно насаживается на пальцы – заклинатель изо всех сил сдерживается, чтобы не взять его тут же, не дожидаясь подготовки. Приподнимается, находя на полках пузырёк с маслом, одной рукой буквально удерживая Ци Жуна с его напором. Наскоро растянув мышцы, демон опускается на член – слишком резко, одним движением, и тут же сам вскрикивает от боли – но не останавливается, приподнимаясь вверх и снова опускаясь.
Ци Люхуа забывает все, что собирался сказать в эту секунду, буквально утопая в ощущениях. Демон даже не смотрит на него, прикусывая собственную руку до крови, и тут неожиданно опускает её, проводя острыми когтями по груди, оставляя сразу пять длинных и глубоких царапин. В конце он цепляется за бок и резко поднимает кожу.
- Блять, как же сука… ебаный твой…, - выговаривает Ци Жун, перемежая новые ругательства со стонами. Он кричит, не переставая – то ли от боли, то ли от удовольствия – разобрать уже довольно сложно. Боль пронзает все тело – юноша не издает ни звука, прикусывая губу и позволяя Бедствию такую вольность. Надо отдать должное, порезы очень поверхностны. Если бы Ци Жун захотел, его когти бы прошлись по коже, как пять острых ножей, рассекая плоть. Однако, сейчас для него это было только забавой – немного необычных ощущений для демона.
- Сучий ты выблядок, - Ци Люхуа теряется, почему-то контраст необыкновенно утонченной внешности и слов, что срываются с губ, приводит его в ещё большее возбуждение. Он знает, что демон Ци Жун почти всегда появляется в истинном облике – так похожем на его брата, и одновременно отличающимся в каждом движении, в каждом едва уловимом изменении мимики.
И он так прекрасен – последний князь Сянлэ, редкий черный нефрит среди прочих демонов, людей и…
Руки Ци Жуна неожиданно смыкаются на горле, сдавливая изо всех сил. Он стонет – громко, совершенно не стесняя и не ограничивая себя, иногда перемежая свои стоны и всхлипы ругательствами. С каждым движением, скользя по члену вверх и вниз, демон то ослабляет хватку, то снова усиливает её, сдавливая горло руками – и снова, как отмечает Ци Люхуа, не делая это в полную силу. Только подогревает его интерес, только распаляет все внутри снова и снова… В какой-то момент он понимает, что скоро потеряет сознание от нехватки воздуха. Лицо князя невероятно прекрасное – сейчас он заставил свое сердце биться и нести кровь, словно в живом человеческом теле, и потому весь покрылся тонким розовым румянцем. Жестокость и нежность, аристократическая утонченность и грубость – все это так необычно сочеталось в одном этом человеке, что буквально сводило Ци Люхуа с ума. Он не вытерпел и силой оторвал руку от горла, мягко, но сильно схватив за запястье.
- Сломаешь, заклинательская ты тварь? – на лице Ци Жуна вновь сверкнула злоба, и он даже остановил все движения.
Молодой заклинатель отрицательно качнул головой, поднёс ладонь к своим губам, поочередно касаясь поцелуями каждого пальца.
- Ты какого хера творишь? – демон округлил глаза почти испуганно, на что Ци Люхуа потерся щекой о его ладонь, затем полностью взял два пальца – средний и указательный - в рот и провел по ним языком, лаская и слегка посасывая.
- Какого черта? – в этот момент демон сжался так сильно, а его лицо приняло растерянное выражение, что заклинатель не выдержал, изливаясь прямо внутрь.
- И все же духовной силы недостаточно, - демон неожиданно будто бы… растерялся, на дрожащих ногах приподнимаясь с кровати. Ци Люхуа поднялся и прижал его к себе одним движением.
- Да подождите вы! – от уткнулся лицом в белоснежное плечо, - как вы красивы, никогда не видел никого более…
- Да чтоб тебя, - заклинатель ожидал, что сейчас-то демон оттолкнет его, не позволит ему и дальше… - Ты блядь весь в крови, тебя ничего не смущает?
- Я видел, что вы старались не сильно ранить, - Ци Люхуа улыбнулся, все же привлекая Ци Жуна в свои объятия. Кожа демона была мягче шёлка, белее нефрита, его стройное тело неожиданно выгнулось, и рука заклинателя совершенно бесстыдно продолжила гладить бока, ягодицы, пока почти-непревзойдённый, вдруг неожиданно затихнув, не остался почти недвижим.
Странное дело – заняться сексом он готов был сразу и даже пренебрегая всякой подготовкой, и при этом от простых ласк терялся мгновенно. Ци Люхуа решил воспользоваться этим, уже вновь начав возбуждаться. Его рука скользнула между ягодиц. Они очень, очень плохо подготовились - следы крови и спермы говорили об этом.
- М, не спешите сейчас, - он выдохнул это в ухо демону.
- Да давай уже, хера ты все это…, - Ци Люхуа проникает только одним пальцем, нежно оглаживая стенки, осторожно проталкиваясь глубже, добавляя второй палец и раздвигая их в разные стороны, осторожно поворачивая внутри.
Ци Жун ослабленно падает на колени, не собираясь, судя по всему, сильно сопротивляться. Он сам подается назад и вперед, навстречу движениям заклинателя. Ци Люхуа дожидается, пока мышцы совсем не расслабятся – он несколько раз задел чувствительную точку внутри – и демон застонал так сладостно и выдал крайне витиеватое выражение, что молодому человеку показалось, что у него сейчас помутится рассудок.
Он обхватил ладонью член демона, одновременно входя в разработанное отверстие. В этот раз старался не спешить, причиняя минимум дискомфорта. В этот раз Ци Жун упирался руками в кровать, поэтому никак не мог нанести даже небольших увечий. При мысли об этом юноша вошёл неожиданно глубоко и замер внутри, прижимаясь животом к спине демона. Тот прерывисто выдохнул, но тут же вскрикнул, когда Ци Люхуа после нескольких движений рукой провел влажным пальцем вокруг головки, одновременно задевая ту самую точку внутри.
- Гребаная ты тварь, какого хрена же ты все это… ну нахуя?! – демон почти поскуливает, изливаясь в руку заклинателя. Тот выходит – медленно и осторожно, прижимая к себе Ци Жуна.
- Ну что за ебучие телячьи нежности? – вопреки своим словам, тот неожиданно обнимает заклинателя, потираясь о него всем телом. Своим идеальным, совершенным телом – Ци Люхуа до сих пор не может понять, как у кого-то хватало бессердечия, чтобы поднимать руку на такую красоту. Неужели никто не видел, не понимал, почему тот говорил именно те вещи?.
Демон неожиданно отстраняется, отворачиваясь.
- Все, теперь отдай то, за чем я пришёл.
- Но…, - заклинатель непонимающе склоняет голову, - останьтесь до завтра?
- Чтобы эти блохастые шавки застали меня тут?
Ци Люхуа закатил глаза.
- Нет, я уверяю, их не будет ещё несколько дней. Если… ох, все вышло так сумбурно… если бы вы согласились… пообщаться со мной в более… в более спокойной обстановке, - Ци Люхуа уже начал немного нервно и быстро одеваться, говоря все это.
- Что? – демон повернулся к нему, бросив холодный взгляд. – Зачем это?
- Я бы… хотел… видеть вас чаще? – Ци Люхуа выдыхает. Слишком быстро, слишком… благовидный предлог оказался только предлогом – он овладел этим безумным демоном, едва увидев. А он оказался ещё прекраснее, чем во всех его мечтах и мыслях.
Он уже стоит на пороге – и Ци Люхуа протягивает ему руку с фонарём, в котором бьется зелёное пламя.
- Я так рад. Приходите ко мне ещё?
- Мелкая дрянь. Да, конечно, - Ци Жун саркастически изгибает бровь, но руку в ответ подаёт – белоснежную и уже почти ледяную – скорее всего он даже готов подчеркнуть специально, что мёртв уже несколько веков.
Сердце заклинателя готово выпрыгнуть из грудной клетки, он улыбается, удерживая нервную дрожь в руках.
- Я буду ждать вас каждую минуту.

---

Моя шутка про то, что в 30 лет происходит что-то ужасное - оказалось не шуткой.
Весы мне показали +10 кг за три месяца! 10!
Все говорят, что визуально ничего не поменялось. Я перемерил все обтягивающие платья, супер-обтягивающие платья для танцев, которые надевал лет 5 назад. Я надел все джинсы, летние брюки, все что было прямо впритык - и все сидит точно так же, а некоторые вещи даже стали чуть свободнее.
Что за хуйня, что за говно, я в панике.

Жру так же, спортом занимаюсь много, как никогда в жизни.

Хорошо, что я не поехал в мск летом - ибо если об этом узнала бы матушка, ее хватил бы обморок (даже если визуально я не меняюсь или даже становлюсь стройнее) Ну, истерику я бы выслушал. *она загоняет на злоебучие весы всегда!*
Блять сука, блять как так.

Но визуально не поменялось ничего! Ни одна вещь из гардероба не стала мала. Или это весы гонят гон.
Я взял ебучую мерную ленту - ничего не поменялось, ни сантиметра не прибавил!

Внутренне я бьюсь в эпилептическом припадке.

Лол, в 20 по весам я был меньше и покупал 48й размер! Сейчас 42-44 как сидел нормально, так и сидит. Все же он показал реально катастрофическую цифру - с такой я надел бы разве свитер-оверсайз, но нет! Ноль изменений же.

---

А 4го числа поженились Нюша с Бобром, с чем их еще раз и здесь поздравляю)
Вывезли всю ватагу (включая меня) на Рейнеке, со своей работой вообще не рассчитывал туда попасть.
Море, рассвет на море, местная природа, и вид с моего любимого Маяка (где внизу камни и море) - как всегда, прекрасно.
Ну и корейская шхуна, их как-то очень много в этом году (но меньше, чем в прошлом).

Море - под морем))

---

Сто лет ничего не писал здесь, кажется.
Вчера у нас начались трени в зале.
И... так вышло, что я всю дорогу был типа тренера. Проводил разминку, и потом показывал новичкам начало базы.
Очень волнительно!

Меня удивляет самоуверенность отдельных чуваков, которые, позанимавшись год, уже ощущают в себе талант "гур" и бегут открывать свои секции. Я через пять внутренне покрикиваю.

С одной стороны, я испытываю дикую неловкость)
С другой - мне оч приятно, что народ слушает вот это вот все, и типа я могу что-то организовать. УХ.

На самом деле, разминки я проводил уже много раз, но вот прямо всю треню целиком с новенькими - впервые.

Форт, спаси меня!!

---

Кошка начала как-то очень аккуратно есть корм, стараясь не жевать.
Заметил в воскресенье, в понедельник пошел к ветеринару.
Оказалось, что у нее воспалился нижний клык! Пока лечим антибиотиками и полоскалкой, но мб придется удалять. Я в ужасе от этой мысли, честно говоря.
Еще у нее нашли астму - последнее время стала слишком часто кашлять - при этом прицельно после каких-то волнений. Поставили купирующий укол - говорят, что придется колоть каждый месяц-три, и эта херня никак не лечится - просто приходить на уколы время от времени.

Ну пиздец просто, простите.

---

Последний день на старой работе - теперь у меня останется одна, стандартной пятидневкой (пока на удаленке - хз сколько, до конца всех карантинов, но меня вполне устраивает)
Уххх осталось до ночи продержаться)

---

Наскоро зарисовка про Сюань-Сюаней.
Про знакомство этих двоих - которое оба они абсолютно не помнят.
Сплошной хэд, просто почему-то пришло в голову.
PS. Второй раз они увиделись только на Небесах.
G, далекий предканон

Текст

Хэ Сюань возвращается с занятий. На улице – настоящее раскаленное пекло. Кажется, что даже деревья и камни на дороге плавятся от летнего зноя. Мальчишка плотнее надвигает кусок ткани на голову – от солнца все еще защищает плохо, но, по крайней мере, может сберечь от солнечного удара.
После учебы нужно еще помочь родителям и сестре с хозяйством, ближе к ночи – сделать домашнее задание. В его учебе – весь смысл и суть жизни. Только много занимаясь, ребенок из небогатой семьи сможет чего-то достичь.
Он идет, задумавшись об этом и уставившись на дорогу – и слишком поздно замечает трех рослых мальчишек, которые стоят к нему спиной, о чем-то громко споря.
- Проваливайте прочь! Иначе я так уделаю вас – мать родная не узнает! – тонкий голос возмущенно кричит на собравшихся.
- Что, своих проблем мало? Шла бы своей дорогой – а то сейчас будут! – после этого парень, что стоит впереди, вскрикивает – девчонка в простом желтом платье с размаху дает ему ощутимую оплеуху и осыпает градом тумаков.
Двое других тут же потянули ее от своего товарища, пиная ногами и роняя на землю.
- Только и знаете, что обижать тех, кто меньше! – девчонка выкрикивала это злобно, казалось, ничуть не пугаясь своих противников.
Хэ Сюань сам не понял, в какой момент присоединился к ней, почему вообще ввязался в эту чушь – но пять минут спустя уже вставал с земли – под глазом точно будет синяк, а на ноге – ссадина.
- Ты чего это затеяла? – спросил он у девчонки – та, казалось, от ног до ушей была в дорожной грязи, на виске багровел огромный кровоподтек.
- Ты что?! Не видишь?! – она кивнула на щенка – Хэ Сюань только успел заметить животное, которое испуганно жалось к земле, подбирая под себя переднюю лапу – вторая висела, как плеть. – Эти твари переломали животному ноги! – ее голос звенел от возмущения.
Хэ Сюань оглядел ее с ног до головы.
- Умойся дома – протянул он, поднимаясь на ноги, отряхиваясь и собираясь уходить.
- Как тебя зовут? – девчонка не унималась. – Я – А-Цин!
- Хэ Сюань, - процедил мальчик, явно давая понять, что не желает продолжать знакомство.
- Ого, почти как меня! – девчонка делает круглые глаза и зажимает свой рот рукой. – Красивое имя, я хотела сказать!
- Угу. Что будешь с собакой-то делать?
Девчонка взяла щенка на руки – он сразу прижался к ней, будто сразу признал хозяйку.
- Заберу домой! Вылечу лапу… ой, брат будет ругаться, конечно, но разрешит оставить, если я поплачу немного, - она хитро подмигнула.
- Лапа неправильно срастется, если ты будешь так таскать его, не приложив даже ветки.
- Это как? – она слегка нахмурилась, - хорошенькая, как фарфоровая кукла с витрин, даже синяки почему-то не разгоняли это впечатление.
- Чтобы кость правильно срослась – надо зафиксировать ее в нужном положении, - Хэ Сюань тяжело вздохнул. – Найди мне какую-нибудь тряпку и ветку.
Они возились с щенком еще битый час – А-Цин, не сумев найти тряпки, вытащила из волос длинную шелковую ленту – волосы у нее были длинные, черные и лежали волнами – даже несмотря на то, что она вся извозилась в дорожной пыли.
Только когда щенок был перевязан и накормлен, Хэ Сюань отправился домой – должно быть, сестра совсем потеряла его – а идти было не близко – жил он в соседней деревне.
- Ты очень хороший! – напоследок А-Цин выпалила это и внезапно заключила его в объятия.
- Ну-ну, вот давай без этого, - Хэ Сюань поморщился и вывернулся, а она рассмеялась, глядя на него какими-то невозможно сияющими глазами.
***
Повелитель Черных Вод сидит в большом и темном зале, перебирая в тонких бледных пальцах звенья веера – одно за другим. Он мертв так давно, что уже не помнит этого случая – как позабыл за несколько столетий многое из того, что случалось с ним при жизни. Так давно, что уже не уверен, жил ли когда-то на свете Хэ Сюань – молодой студент, мечтавший о хорошей жизни для своей семьи.
И девчонка в желтом платье, и ее невероятные глаза – все давно уже стерлось из памяти, ушло в небытие, утонуло в черных водах.
Пальцы бездумно перебирают звенья – от этого почему-то больно – этот идиот сломал свой веер сам, в отчаянии от того, что узнал правду. При мысли об этом по груди демона словно проводит куском тупого ножа – он складывает духовное оружие и зачем-то слишком бережно кладет в рукав.

@темы: писанина

---

Я как-то пережил неделю из трех убийственных дежурств и трех обычных рабочих дней.
Следующая будет уже куда проще - и это радует)

Сегодня первый за 6 дней выходной - наконец-то никаких новостей, а я славно поспал днем.)
Но завтра снова начнется мясорубка.

Дожди в этом году начались чуть раньше обычного. Но мне нравится.
Ох, эта погода, при которой ты при смерти физически, но в восторге эстетически. ))

---

Кто тут окунулся в безбожную рабочую работу?
Тот я)
Ближайшие две недели (и почти всю предыдущую) я тружусь сразу на двух. Впрочем, все равно карантин и нет никаких других супер-дел, поэтому я просто работаю и переодически читаю всякое-разное.
Остается немного времени на спорт, и немного на книги. И сон.
Уххх боже, зато всех денег заработаю)

---

На улице весна, цветение, тепло-тепло. Люблю майскую погоду, хотя она порой делает мне просто смерть со своими скачками давления. В Мск мне так же нравилась осень всегда, и так же несла с собой боль. XD
Дома холодно, как в погребе - зато кошки заходят под одеяло, очень приятно.