Кровь моя холодна. Холод её лютей Реки, промерзшей до дна. (с)
Про Хуайсана и его веера.
И немного про Минцзюэ.
Джен, отсылки к прошлому, веера боевые и нет.
Кстати, заметил, что боевой веер - едва ли не общий хэдканон всей той части фандома, которой так или иначе нравится НХС. Я так или иначе упоминание об этом вижу, пожалуй что, в каждом третьем фанфике и кучу - во всяких обсуждалках.
Имхо, у него есть и чисто декоративные модели, и боевые штуки, и до кучи всяких там кинжалов в карманах.
ТЕКСТНе Минцзюэ слишком привык, что брат всегда рядом. Ходит за ним неслышной тенью, то и дело хватается за полы ханьфу – как раньше неотступно следовал за матерью, так теперь ходит за братом. По пятам, не отступая. Если же Не Минцзюэ слишком занят – А-Сан сидит у себя в комнате, читает или рисует, или играет сам с собой в разные игры. Утром и вечером они ходят на тренировку – младшему не нравится, получается у него все через силу и не сразу – но Не Минцзюэ верит, что со временем тот окрепнет и станет сильнее – в конце концов, с тренировочной саблей и короткими клинками тот научился обращаться довольно сносно.
Поэтому Не Минцзюэ не сразу замечает, что брата нет рядом – он исчез куда-то после обеда – и с тех пор его, кажется, не видели ни слуги, ни няньки.
«Вроде в сад уходил гулять», - новоиспеченный глава Не знает, что А-Сан любит эти свои долгие прогулки, часам может шататься по саду, говорить с птицами в клетках, которые остались от его матери, смотреть на цветы и сидеть у пруда.
К вечеру Не Минцзюэ начинает беспокоиться – скоро время тренировки, а брат так и не показывался. Поиски приводят его к тому самому пруду – и точно, младший сидит там на старой лавке, не шевелясь, и прижимает к себе веер – все, что осталось от его матери. Последний год он носит его при себе, не выпуская из рук – будто и спать с ним ложится. Он белый, с едва заметным желтым тиснением – какие-то лилии и еще непонятные цветы по краям.
- Миндзюэ! – брат улыбается ему, но как-то совсем печально, почти обреченно.
- Что случилось? Ты не ранен? – старший сразу подходит и садится на колени рядом.
- Сломал – А-Сан протягивает ему веер, в котором две планки сломаны и теперь торчат деревянными костями из тонкого молочно-белого шелка.
- Отдам мастеру, он и починит его, - Не Миндзюэ выдыхает мысленно – всего-то веер, главное, что…
- Не помню уже, как она выглядит… - младший вздыхает тяжело-тяжело, сильнее сжимая веер в руке. Последнее время он как прирос к нему – прятался за ним, когда боялся. Или нервничал. Или переживал за что-то. В общем – почти всегда. Не Минцзюэ не ругал его за это – помнил, что пришлось пережить младшему после смерти их отца. Единственное – когда он начинал так же прятаться в этих узорах от него – было от чего-то неприятно, ведь он никогда-никогда не давал А-Сану даже повода подумать, что от него нужно так же скрываться. Что отвечать ему про мать – он так же не знает – такие вещи всегда были сложны для понимания старшего Не. Утешить брата? Сделать вид, что все в порядке?
- Можно починить его… ты ведь…
- Не знаю, зачем ношу его постоянно, - вдруг говорит Не Хуайсан, пальцем проводя по шелку, - мне… становится спокойнее, наверное.
- Если хочешь, мы пойдем через пару дней с тобой на ярмарку – и я куплю тебе новый веер. Даже несколько. Хочешь? Что хочешь – пойдем – я тебе возьму это, - у Минцзюэ отвратительно выходит выражать свои чувства, он не знает, как высказать брату, что он – всегда будет на его стороне, всегда защитит его – не только от физических врагов, но и от этого… от чего? У него не получается хвалить, не выходит заботиться, не получается…
- Минцзюэ… - А-Сан смотрит на него внимательно-внимательно, как-то странно улыбаясь и тут же обнимает, почти повиснув на шее, - ты самый лучший брат!
Не Минцзюэ хорошо помнит эту реакцию, и теперь каждый раз пытается выразить это, то тепло, что появляется в груди при взгляде на брата – всеми этими покупками. Так у А-Сана появляется несметное множество вееров, куча нарядов, украшений, дорогих заколок, браслетов, колец – сначала они ходят выбирать их вместе, и младший неловко указывает пальцем на очередной веер – всякий раз будто стесняясь и брата, и торговца, и остальных покупателей. Потом, когда тот становится старше – просто выделяет деньги – главе клана некогда запоминать имена всех этих художников, техники и стили рисования и историю – у младшего будто уже в голове все бесчисленные имена, списки и названия, и он смотрит на все товары пристально, радостно хлопая в ладоши, когда находит что-то особенно, на его взгляд, ценное.
Хуайсан смеется каждый раз, кланяется и благодарит, весь светясь от радости и благодарности – и Не Минцзюэ готов покупать ему все хоть целыми лавками – просто чтобы видеть этот восторг еще чаще – как же еще он может порадовать своего младшего брата?
Не Хуайсану уже тринадцать – и чем старше – тем меньше времени он проводит на тренировочной площадке, весь поглощенный своими художествами. Все чаще прячется в веера – их у него теперь несметное количество. Прячется теперь и от Не Минцзюэ – все чаще, чем приводит его в искреннее раздражение.
Если с тренировочной саблей дело обстояло вполне удовлетворительно, то с настоящей был полный провал – младший Не, кажется, даже в руках ее не мог толком держать – двигался он нормально, но уставал за какие-то минут двадцать, сразу бледнел и начинал жутко, капризно ныть – Не Минцзюэ порой хотелось прогнать его прочь с площадки и больше не пускать сюда. Но, чтобы стать потом достойным главой клана – тот должен был выучиться заклинательству на сабле.
В очередной раз, когда Не Минцзюэ, стараясь не переходить на крик, объяснял очередное движение, а младший брат, зарываясь в веер, стоял, не смея поднять глаз – Не Минцзюэ уловил его усмешку.
- Что такое?
- Дагэ, ты ведь знаешь про шестого главу Не?
- Тот, что был гордостью и позором нашей семьи? Разумеется.
- Я читал, что он умел заклинать веера. И все на свете. Любой предмет в его руках становился оружием. Так почему только сабля…
- Потому что остальные предметы ты берешь на время, используешь их месяц или год – и они становятся негодны. Сабля… ты ведь постепенно становишься ей, отдавая свою душу, и она – становится тобой. Поэтому невозможно достичь полной силы, размахивая веерами вместо нормального оружия, - Не Минцзюэ удивился вопросу, поэтому даже забыл, из-за чего начал раздражаться до этого.
- Так можно заклинать веер? Я видел тот, что принадлежал шестому главе, в нашей сокровищнице. Очень страшный.
- Плохой пример для подражания, - старший брат хмурится все больше, - ты можешь попробовать, но это путь, недостойный главы клана. Шестой глава был силен не тем, что мог сделать оружием хоть палку, хоть присвоить себе чужой меч, сражаясь им, как своим собственным. Главным оружием его была хитрость и отсутствие всяких принципов. Он побеждал врагов и был силен – но не так, как подобает настоящему воину.
- Смотри, дагэ... но ведь веер заклинать проще, чем саблю? У меня не выходит даже развить золотое ядро, как я могу работать с таким сложным оружием, - взгляд Не Хуайсана становится печальным-печальным, его теплые желтые глаза наполняются какой-то тоской, и Не Минцзюэ уже не хочет бранить его – только жалость и нежность остаются в его сердце.
- Можно… я попробую сначала на них? – он протягивает Минцзюэ один из своих вееров, и тот, вздыхая, берет его в руки.
- Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, дагэ, - Не Хуайсан нетерпеливо дергает его за рукав, - мне так повезло, что ты можешь мне объяснить все эти тонкости, - Не Минцзюэ угадывает его лесть, но каждый раз не может отказать младшему – да он, черт возьми, ни в чем не может ему отказать – настолько невозможно видеть, когда тот печален, или в замешательстве, или что-то расстраивает его…
В руках Не Минцзюэ даже веер выглядит оружием, в руках его младшего брата – даже массивная сабля старой работы смотрится красивым украшением, не более.
Не Хуайсан слушает внимательно, смотрит завороженно – а потом Не Минцзюэ так же смотрит, как младший пытается повторить его действия. Слишком изящно, слишком плавно, он будто не сражаться собирается, а танцевать – Не Минцзюэ цокает языком, - но брат наносит удар – довольно неплохой, прорезая тренировочный манекен точным и быстрым движением. Было бы недурно, будь он девушкой – смог бы постоять за себя.
- Работать можешь по тому же принципу, что с коротким клинком или с метательным ножом. Через неделю покажешь, как пойдет твой прогресс, - Не Минцзюэ видит, как лицо младшего просто расплывается в улыбке.
- Спасибо-спасибо, дагэ, – тот кланяется быстро, но почтительно.
- Не думай, что это избавит тебя от тренировок с саблей! – замечает Не Минцзюэ, глядя, как вторым ударом брат точно колет в центр манекена.
- Конечно, дагэ! – тот сразу же послушно кивает головой – старший брат знает, как Не Хуайсан бывает упрям в своих стремлениях и как не стоит верить его радостно-покладистому тону.
***
Не Хуайсан тренируется часто – чаще, чем думает его брат. Ему не нравятся лишние взгляды, не нужна компания – он отрабатывает все техники сам. С саблей – все еще тренировочной – учит обращаться сам Не Минцзюэ, - и Хуайсан уже научился хорошо уклоняться от его ударов – старший Не мог разбить в щепки тренировочный манекен, казалось, не прилагая усилий – но с Не Хуайсаном всегда старался остановить или смягчить удар.
Младший Не как раз купил себе сразу несколько вееров – Не Минцзюэ почти не ограничивает его в тратах. Он сам вытаскивает из них часть деревянных планок, меняя на стальные – веер легко скользит в руке, разрезает, колет – таким оружием нельзя фехтовать – можно только убивать, сразу, мгновенно.
Не Хуайсан, кажется, прочел все книги в библиотеке, учась заклинать и веера, и другие предметы – обращаться так вольно с другими мечами, как делал это шестой глава, тот не решается – брат точно переломает ему ноги, если тот попробует подчинить себе оружие даже самого слабого адепта.
Стратегии, тактики, политические ходы – его все больше увлекает ход мыслей своего далекого предка – Не Минцзюэ всегда фыркает, рассказывая о нем – шестой глава явно был своеобразной фигурой – его боялись, казалось, все – даже в собственном клане. Не Хуайсан слаб, его многое пугает, и он все еще не понимает кучу вещей – куда ему до такого человека. К тому же, страх – не лучшее чувство, которое можно вызывать в людях.
Он почему-то думает про Минцзюэ – того тоже все боятся, даже сам Не Хуайсан порой робеет, когда брат начинает раздражаться и смотреть так зло, исподлобья, или ругает его за учебу. Однако, вместе с тем и любят – адепты ордена готовы умереть за своего главу, идя за тем в бой. Вместе с ним они побеждают, вместе с ним готовы пойти на смерть – эта решимость, храбрость, безудержность – казалось, передается от брата всем-всем без исключения его солдатам и генералам.
Тем, кажется, ценнее моменты, когда он улыбается, или смеется над какими-то его шутками, или слушает его истории – внимательно, иногда комментируя и выражая свою оценку его пересказам. Младший Не тогда, кажется, счастлив совершенно – когда они могут просто сидеть и говорить обо всем, или гулять в окрестностях крепости – с каждым годом свободного времени у Не Миндзюэ все меньше, от того еще более значимыми становятся их редкие прогулки.
«Одни побрякушки на уме», - все чаще ругается старший, привычно присылая к брату с подарками то слуг, то своих же друзей. Минцзюэ думает, что младшего радуют эти красивые вещи – но Не Хуайсан не решается сказать, что если бы вместо роскошных одеяний и драгоценностей тот дарил ему хоть листья из леса – они имели бы не меньшую ценность для него.
Не Хуайсан совершенно не знает, что может сделать для него в ответ – защитить брата он неспособен – если с врагом не сможет справиться Минцзюэ – то куда уж ему. Купить что-то – будет бессмысленно, да и брату, кажется, не интересны ни еда, ни украшения, ни дорогие вина – ничего из того, что можно взять за деньги. Чем старше становится Не Хуайсан, тем чаще думает, что совершенно бесполезен для старшего. Даже заклинать у него получается плохо – а безымянную саблю свою с ее жутким шепотом он боится до безумия.
Не Минцзюэ вечно представляет его, как наследника клана и будущего главу – и жутко злится, когда кто-то из подданных говорит ему о возможных собственных сыновьях. Не Хуайсан знает – это все для него, для сына наложницы – старший брат силой внушил всем нужную мысль – его боятся, с ним не спорят. С Не Хуайсаном, впрочем, тоже – но тот сам избегает любых конфликтов в свой адрес, еще в детстве научившись быстро переводить любую неприятную тему в нужное ему, отвлекающее русло. Он почти всегда весел, беззаботен, почти легкомыслен - большинство и запоминает его таким. «Приятный юноша» - говорят они, но это – не та характеристика, что обычно дают наследникам клана. В клане любят его легкость, вечную насмешливость и спокойный нрав. Но – это не качества главы.
***
Не Хуайсан тренировал этот прием несколько месяцев – а с ним и еще несколько подобных. В очередной раз выбрав время, когда в тренировочном зале не было людей, он раскрыл свой белоснежный, с нарисованными стеблями бамбука, веер. Шаг – нарочито-неловкий, будто бы он падает – и вот заклинатель переходит на нижний уровень, глубоко режет имитирующую ногу часть манекена, а следующий движением вонзает по самую рукоять кинжал, который спрятал в левом рукаве – прямо в левую сторону груди тренировочной модели. Еще секунда – и ногой пинает в грудь, роняя его на землю. Все это происходит за доли секунды, быстро, стремительно и будто бы в одно движение.
- Хуайсан! Ты что такое творишь? – голос Миндзюэ звучит громом, и Не Хуайсан тут же застывает почти в ужасе. Брат не должен был это видеть, кто угодно – но не он. Что он делает в зале в столь позднее время, когда должен был проводить совещание?
- Омерзительно! Ты трижды за пару секунд ввел противника в замешательство! Поступок не воина – а дешевого наемника, который слишком слаб и труслив, чтобы сразиться по-настоящему.
Не Хуайсан думает, что все верно – он слаб и труслив, как еще сражаться ему с врагом, как еще защитить своего брата, если что-то случится? Он молчит в ответ, опустив глаза.
- Я не знал, что дагэ придет сюда…, - бубнит юный заклинатель.
- Если я чего-то не знаю, то это не считается за проступок, по-твоему?! Занимался бы так лучше со своей саблей, а то больно смотреть, как ты с ней мучаешься, - Не Минцзюэ понимает, что, наверное, ранит брата такими словами, но остановиться уже не может.
- Прости меня…
- Зачем ты просишь у меня прощения? У себя лучше попроси, - глава клана все повышает голос, переходя на явно угрожающие нотки. – Еще раз увижу – к чертовой матери сожгу все твои веера!
- Да, дагэ, - Не Хуайсан сразу робеет и начинает мяться – он не выносит, когда брат ругается на него. Он постоянно грозит чем-то – то сломанными ногами, то еще какой-то непонятной ерундой – но за всю жизнь ни разу не сделал Хуайсану ничего плохого. Однако, вид и голос его столь грозны каждый раз, что Не Хуайсану хочется просто сбежать, ничего не объясняя.
Почти все следующее утро они не разговаривают друг с другом – Не Минцзюэ занят хлопотами клана, младший брат спит куда дольше, а проснувшись, не спешит покидать своих комнат, просто читая или глядя в окно на сад.
Только во время вечерней тренировки они наконец видятся – Не Минцзюэ выглядит еще мрачнее, чем обычно, а Не Хуайсан изо всех сил старается совладать с саблей. Точнее, делает вид старательности – брат не должен и заподозрить, насколько младшего пугает это их оружие, насколько он боится искажения ци и того голоса меча, что проникает в его сознание, всякий раз будто бы пытаясь сделать его своим.
- Минцзюэ! – Не Хуайсан зовет его по имени. – Не понимаю, как сделать этот прием, где два удара и выпад после них. Не выходит! – он щурится и тянет слова почти капризно, и это работает – брат сразу становится рядом, беря его руку в свою и показывая удар, направляя его.
- Спасибо, дагэ, - Не Минцзюэ не может, никогда не может ему отказать.
Не Хуайсану действительно больно и неловко от того, что он расстроил брата – свой прием с веером и клинками он до сих пор считает одним из самых удачных. Только нужно, чтобы брат больше не знал об этом и не злился на него.
- Не за что, - старший даже выглядит уже менее мрачно – Не Хуайсан угадывает его настроение и улыбается тепло-тепло.
***
Тяжелый, целиком из стальных пластин, веер послушно возвращается в его руку, пронзив очередную мишень. Брат не должен знать – не должен увидеть – и Не Хуайсан каждый раз теперь запирает зал простым заклинанием – разрушить его для Не Минцзюэ – что порвать лист бумаги – но теперь брат точно будет знать, если кто-то хочет прийти в зал в неурочное время.
«Ты же поймешь потом – я делаю это, чтобы постоять за себя. И – чтобы быть способным защитить тебя».
И немного про Минцзюэ.
Джен, отсылки к прошлому, веера боевые и нет.
Кстати, заметил, что боевой веер - едва ли не общий хэдканон всей той части фандома, которой так или иначе нравится НХС. Я так или иначе упоминание об этом вижу, пожалуй что, в каждом третьем фанфике и кучу - во всяких обсуждалках.
Имхо, у него есть и чисто декоративные модели, и боевые штуки, и до кучи всяких там кинжалов в карманах.
ТЕКСТНе Минцзюэ слишком привык, что брат всегда рядом. Ходит за ним неслышной тенью, то и дело хватается за полы ханьфу – как раньше неотступно следовал за матерью, так теперь ходит за братом. По пятам, не отступая. Если же Не Минцзюэ слишком занят – А-Сан сидит у себя в комнате, читает или рисует, или играет сам с собой в разные игры. Утром и вечером они ходят на тренировку – младшему не нравится, получается у него все через силу и не сразу – но Не Минцзюэ верит, что со временем тот окрепнет и станет сильнее – в конце концов, с тренировочной саблей и короткими клинками тот научился обращаться довольно сносно.
Поэтому Не Минцзюэ не сразу замечает, что брата нет рядом – он исчез куда-то после обеда – и с тех пор его, кажется, не видели ни слуги, ни няньки.
«Вроде в сад уходил гулять», - новоиспеченный глава Не знает, что А-Сан любит эти свои долгие прогулки, часам может шататься по саду, говорить с птицами в клетках, которые остались от его матери, смотреть на цветы и сидеть у пруда.
К вечеру Не Минцзюэ начинает беспокоиться – скоро время тренировки, а брат так и не показывался. Поиски приводят его к тому самому пруду – и точно, младший сидит там на старой лавке, не шевелясь, и прижимает к себе веер – все, что осталось от его матери. Последний год он носит его при себе, не выпуская из рук – будто и спать с ним ложится. Он белый, с едва заметным желтым тиснением – какие-то лилии и еще непонятные цветы по краям.
- Миндзюэ! – брат улыбается ему, но как-то совсем печально, почти обреченно.
- Что случилось? Ты не ранен? – старший сразу подходит и садится на колени рядом.
- Сломал – А-Сан протягивает ему веер, в котором две планки сломаны и теперь торчат деревянными костями из тонкого молочно-белого шелка.
- Отдам мастеру, он и починит его, - Не Миндзюэ выдыхает мысленно – всего-то веер, главное, что…
- Не помню уже, как она выглядит… - младший вздыхает тяжело-тяжело, сильнее сжимая веер в руке. Последнее время он как прирос к нему – прятался за ним, когда боялся. Или нервничал. Или переживал за что-то. В общем – почти всегда. Не Минцзюэ не ругал его за это – помнил, что пришлось пережить младшему после смерти их отца. Единственное – когда он начинал так же прятаться в этих узорах от него – было от чего-то неприятно, ведь он никогда-никогда не давал А-Сану даже повода подумать, что от него нужно так же скрываться. Что отвечать ему про мать – он так же не знает – такие вещи всегда были сложны для понимания старшего Не. Утешить брата? Сделать вид, что все в порядке?
- Можно починить его… ты ведь…
- Не знаю, зачем ношу его постоянно, - вдруг говорит Не Хуайсан, пальцем проводя по шелку, - мне… становится спокойнее, наверное.
- Если хочешь, мы пойдем через пару дней с тобой на ярмарку – и я куплю тебе новый веер. Даже несколько. Хочешь? Что хочешь – пойдем – я тебе возьму это, - у Минцзюэ отвратительно выходит выражать свои чувства, он не знает, как высказать брату, что он – всегда будет на его стороне, всегда защитит его – не только от физических врагов, но и от этого… от чего? У него не получается хвалить, не выходит заботиться, не получается…
- Минцзюэ… - А-Сан смотрит на него внимательно-внимательно, как-то странно улыбаясь и тут же обнимает, почти повиснув на шее, - ты самый лучший брат!
Не Минцзюэ хорошо помнит эту реакцию, и теперь каждый раз пытается выразить это, то тепло, что появляется в груди при взгляде на брата – всеми этими покупками. Так у А-Сана появляется несметное множество вееров, куча нарядов, украшений, дорогих заколок, браслетов, колец – сначала они ходят выбирать их вместе, и младший неловко указывает пальцем на очередной веер – всякий раз будто стесняясь и брата, и торговца, и остальных покупателей. Потом, когда тот становится старше – просто выделяет деньги – главе клана некогда запоминать имена всех этих художников, техники и стили рисования и историю – у младшего будто уже в голове все бесчисленные имена, списки и названия, и он смотрит на все товары пристально, радостно хлопая в ладоши, когда находит что-то особенно, на его взгляд, ценное.
Хуайсан смеется каждый раз, кланяется и благодарит, весь светясь от радости и благодарности – и Не Минцзюэ готов покупать ему все хоть целыми лавками – просто чтобы видеть этот восторг еще чаще – как же еще он может порадовать своего младшего брата?
Не Хуайсану уже тринадцать – и чем старше – тем меньше времени он проводит на тренировочной площадке, весь поглощенный своими художествами. Все чаще прячется в веера – их у него теперь несметное количество. Прячется теперь и от Не Минцзюэ – все чаще, чем приводит его в искреннее раздражение.
Если с тренировочной саблей дело обстояло вполне удовлетворительно, то с настоящей был полный провал – младший Не, кажется, даже в руках ее не мог толком держать – двигался он нормально, но уставал за какие-то минут двадцать, сразу бледнел и начинал жутко, капризно ныть – Не Минцзюэ порой хотелось прогнать его прочь с площадки и больше не пускать сюда. Но, чтобы стать потом достойным главой клана – тот должен был выучиться заклинательству на сабле.
В очередной раз, когда Не Минцзюэ, стараясь не переходить на крик, объяснял очередное движение, а младший брат, зарываясь в веер, стоял, не смея поднять глаз – Не Минцзюэ уловил его усмешку.
- Что такое?
- Дагэ, ты ведь знаешь про шестого главу Не?
- Тот, что был гордостью и позором нашей семьи? Разумеется.
- Я читал, что он умел заклинать веера. И все на свете. Любой предмет в его руках становился оружием. Так почему только сабля…
- Потому что остальные предметы ты берешь на время, используешь их месяц или год – и они становятся негодны. Сабля… ты ведь постепенно становишься ей, отдавая свою душу, и она – становится тобой. Поэтому невозможно достичь полной силы, размахивая веерами вместо нормального оружия, - Не Минцзюэ удивился вопросу, поэтому даже забыл, из-за чего начал раздражаться до этого.
- Так можно заклинать веер? Я видел тот, что принадлежал шестому главе, в нашей сокровищнице. Очень страшный.
- Плохой пример для подражания, - старший брат хмурится все больше, - ты можешь попробовать, но это путь, недостойный главы клана. Шестой глава был силен не тем, что мог сделать оружием хоть палку, хоть присвоить себе чужой меч, сражаясь им, как своим собственным. Главным оружием его была хитрость и отсутствие всяких принципов. Он побеждал врагов и был силен – но не так, как подобает настоящему воину.
- Смотри, дагэ... но ведь веер заклинать проще, чем саблю? У меня не выходит даже развить золотое ядро, как я могу работать с таким сложным оружием, - взгляд Не Хуайсана становится печальным-печальным, его теплые желтые глаза наполняются какой-то тоской, и Не Минцзюэ уже не хочет бранить его – только жалость и нежность остаются в его сердце.
- Можно… я попробую сначала на них? – он протягивает Минцзюэ один из своих вееров, и тот, вздыхая, берет его в руки.
- Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, дагэ, - Не Хуайсан нетерпеливо дергает его за рукав, - мне так повезло, что ты можешь мне объяснить все эти тонкости, - Не Минцзюэ угадывает его лесть, но каждый раз не может отказать младшему – да он, черт возьми, ни в чем не может ему отказать – настолько невозможно видеть, когда тот печален, или в замешательстве, или что-то расстраивает его…
В руках Не Минцзюэ даже веер выглядит оружием, в руках его младшего брата – даже массивная сабля старой работы смотрится красивым украшением, не более.
Не Хуайсан слушает внимательно, смотрит завороженно – а потом Не Минцзюэ так же смотрит, как младший пытается повторить его действия. Слишком изящно, слишком плавно, он будто не сражаться собирается, а танцевать – Не Минцзюэ цокает языком, - но брат наносит удар – довольно неплохой, прорезая тренировочный манекен точным и быстрым движением. Было бы недурно, будь он девушкой – смог бы постоять за себя.
- Работать можешь по тому же принципу, что с коротким клинком или с метательным ножом. Через неделю покажешь, как пойдет твой прогресс, - Не Минцзюэ видит, как лицо младшего просто расплывается в улыбке.
- Спасибо-спасибо, дагэ, – тот кланяется быстро, но почтительно.
- Не думай, что это избавит тебя от тренировок с саблей! – замечает Не Минцзюэ, глядя, как вторым ударом брат точно колет в центр манекена.
- Конечно, дагэ! – тот сразу же послушно кивает головой – старший брат знает, как Не Хуайсан бывает упрям в своих стремлениях и как не стоит верить его радостно-покладистому тону.
***
Не Хуайсан тренируется часто – чаще, чем думает его брат. Ему не нравятся лишние взгляды, не нужна компания – он отрабатывает все техники сам. С саблей – все еще тренировочной – учит обращаться сам Не Минцзюэ, - и Хуайсан уже научился хорошо уклоняться от его ударов – старший Не мог разбить в щепки тренировочный манекен, казалось, не прилагая усилий – но с Не Хуайсаном всегда старался остановить или смягчить удар.
Младший Не как раз купил себе сразу несколько вееров – Не Минцзюэ почти не ограничивает его в тратах. Он сам вытаскивает из них часть деревянных планок, меняя на стальные – веер легко скользит в руке, разрезает, колет – таким оружием нельзя фехтовать – можно только убивать, сразу, мгновенно.
Не Хуайсан, кажется, прочел все книги в библиотеке, учась заклинать и веера, и другие предметы – обращаться так вольно с другими мечами, как делал это шестой глава, тот не решается – брат точно переломает ему ноги, если тот попробует подчинить себе оружие даже самого слабого адепта.
Стратегии, тактики, политические ходы – его все больше увлекает ход мыслей своего далекого предка – Не Минцзюэ всегда фыркает, рассказывая о нем – шестой глава явно был своеобразной фигурой – его боялись, казалось, все – даже в собственном клане. Не Хуайсан слаб, его многое пугает, и он все еще не понимает кучу вещей – куда ему до такого человека. К тому же, страх – не лучшее чувство, которое можно вызывать в людях.
Он почему-то думает про Минцзюэ – того тоже все боятся, даже сам Не Хуайсан порой робеет, когда брат начинает раздражаться и смотреть так зло, исподлобья, или ругает его за учебу. Однако, вместе с тем и любят – адепты ордена готовы умереть за своего главу, идя за тем в бой. Вместе с ним они побеждают, вместе с ним готовы пойти на смерть – эта решимость, храбрость, безудержность – казалось, передается от брата всем-всем без исключения его солдатам и генералам.
Тем, кажется, ценнее моменты, когда он улыбается, или смеется над какими-то его шутками, или слушает его истории – внимательно, иногда комментируя и выражая свою оценку его пересказам. Младший Не тогда, кажется, счастлив совершенно – когда они могут просто сидеть и говорить обо всем, или гулять в окрестностях крепости – с каждым годом свободного времени у Не Миндзюэ все меньше, от того еще более значимыми становятся их редкие прогулки.
«Одни побрякушки на уме», - все чаще ругается старший, привычно присылая к брату с подарками то слуг, то своих же друзей. Минцзюэ думает, что младшего радуют эти красивые вещи – но Не Хуайсан не решается сказать, что если бы вместо роскошных одеяний и драгоценностей тот дарил ему хоть листья из леса – они имели бы не меньшую ценность для него.
Не Хуайсан совершенно не знает, что может сделать для него в ответ – защитить брата он неспособен – если с врагом не сможет справиться Минцзюэ – то куда уж ему. Купить что-то – будет бессмысленно, да и брату, кажется, не интересны ни еда, ни украшения, ни дорогие вина – ничего из того, что можно взять за деньги. Чем старше становится Не Хуайсан, тем чаще думает, что совершенно бесполезен для старшего. Даже заклинать у него получается плохо – а безымянную саблю свою с ее жутким шепотом он боится до безумия.
Не Минцзюэ вечно представляет его, как наследника клана и будущего главу – и жутко злится, когда кто-то из подданных говорит ему о возможных собственных сыновьях. Не Хуайсан знает – это все для него, для сына наложницы – старший брат силой внушил всем нужную мысль – его боятся, с ним не спорят. С Не Хуайсаном, впрочем, тоже – но тот сам избегает любых конфликтов в свой адрес, еще в детстве научившись быстро переводить любую неприятную тему в нужное ему, отвлекающее русло. Он почти всегда весел, беззаботен, почти легкомыслен - большинство и запоминает его таким. «Приятный юноша» - говорят они, но это – не та характеристика, что обычно дают наследникам клана. В клане любят его легкость, вечную насмешливость и спокойный нрав. Но – это не качества главы.
***
Не Хуайсан тренировал этот прием несколько месяцев – а с ним и еще несколько подобных. В очередной раз выбрав время, когда в тренировочном зале не было людей, он раскрыл свой белоснежный, с нарисованными стеблями бамбука, веер. Шаг – нарочито-неловкий, будто бы он падает – и вот заклинатель переходит на нижний уровень, глубоко режет имитирующую ногу часть манекена, а следующий движением вонзает по самую рукоять кинжал, который спрятал в левом рукаве – прямо в левую сторону груди тренировочной модели. Еще секунда – и ногой пинает в грудь, роняя его на землю. Все это происходит за доли секунды, быстро, стремительно и будто бы в одно движение.
- Хуайсан! Ты что такое творишь? – голос Миндзюэ звучит громом, и Не Хуайсан тут же застывает почти в ужасе. Брат не должен был это видеть, кто угодно – но не он. Что он делает в зале в столь позднее время, когда должен был проводить совещание?
- Омерзительно! Ты трижды за пару секунд ввел противника в замешательство! Поступок не воина – а дешевого наемника, который слишком слаб и труслив, чтобы сразиться по-настоящему.
Не Хуайсан думает, что все верно – он слаб и труслив, как еще сражаться ему с врагом, как еще защитить своего брата, если что-то случится? Он молчит в ответ, опустив глаза.
- Я не знал, что дагэ придет сюда…, - бубнит юный заклинатель.
- Если я чего-то не знаю, то это не считается за проступок, по-твоему?! Занимался бы так лучше со своей саблей, а то больно смотреть, как ты с ней мучаешься, - Не Минцзюэ понимает, что, наверное, ранит брата такими словами, но остановиться уже не может.
- Прости меня…
- Зачем ты просишь у меня прощения? У себя лучше попроси, - глава клана все повышает голос, переходя на явно угрожающие нотки. – Еще раз увижу – к чертовой матери сожгу все твои веера!
- Да, дагэ, - Не Хуайсан сразу робеет и начинает мяться – он не выносит, когда брат ругается на него. Он постоянно грозит чем-то – то сломанными ногами, то еще какой-то непонятной ерундой – но за всю жизнь ни разу не сделал Хуайсану ничего плохого. Однако, вид и голос его столь грозны каждый раз, что Не Хуайсану хочется просто сбежать, ничего не объясняя.
Почти все следующее утро они не разговаривают друг с другом – Не Минцзюэ занят хлопотами клана, младший брат спит куда дольше, а проснувшись, не спешит покидать своих комнат, просто читая или глядя в окно на сад.
Только во время вечерней тренировки они наконец видятся – Не Минцзюэ выглядит еще мрачнее, чем обычно, а Не Хуайсан изо всех сил старается совладать с саблей. Точнее, делает вид старательности – брат не должен и заподозрить, насколько младшего пугает это их оружие, насколько он боится искажения ци и того голоса меча, что проникает в его сознание, всякий раз будто бы пытаясь сделать его своим.
- Минцзюэ! – Не Хуайсан зовет его по имени. – Не понимаю, как сделать этот прием, где два удара и выпад после них. Не выходит! – он щурится и тянет слова почти капризно, и это работает – брат сразу становится рядом, беря его руку в свою и показывая удар, направляя его.
- Спасибо, дагэ, - Не Минцзюэ не может, никогда не может ему отказать.
Не Хуайсану действительно больно и неловко от того, что он расстроил брата – свой прием с веером и клинками он до сих пор считает одним из самых удачных. Только нужно, чтобы брат больше не знал об этом и не злился на него.
- Не за что, - старший даже выглядит уже менее мрачно – Не Хуайсан угадывает его настроение и улыбается тепло-тепло.
***
Тяжелый, целиком из стальных пластин, веер послушно возвращается в его руку, пронзив очередную мишень. Брат не должен знать – не должен увидеть – и Не Хуайсан каждый раз теперь запирает зал простым заклинанием – разрушить его для Не Минцзюэ – что порвать лист бумаги – но теперь брат точно будет знать, если кто-то хочет прийти в зал в неурочное время.
«Ты же поймешь потом – я делаю это, чтобы постоять за себя. И – чтобы быть способным защитить тебя».
@темы: писанина
-
-
17.02.2020 в 15:59Мне в новелле всегда было интересно почему Хуайсана так яростно готовили в главы? Так и не понял логики.
-
-
18.02.2020 в 03:17Думаю, потому что Минцзюэ знал, что рано умрет, так или иначе. Ну и чтобы обеспечить Хуайсану точно сравнительно безопасное место в клане, чтобы прямо таки установить и продвинуть его. Ну как иногда детей своих пропихивают крупные начальники в таких же начальников, даже если те не жаждут.
Ну и Минцзюэ, судя по всему, сам очень рано стал главой, и был не совсем к этому готов морально - чтобы с братом такого не случилось, и тот точно знал, что и как делать, если вдруг внезапно для себя займет это место.
Еще Минцзюэ, думаю, достаточно хорошо знал брата, чтобы не вестись на его нытье - думаю, тот знал, что он довольно умен и не обделен талантами в целом.
Ну и та же Мадам Юй куда более агрессивно пропихивала Цзян Чена, вообще без жалости к нему. На ее фоне НМЦ еще сравнительно мягок с Хуайсаном)
-
-
18.02.2020 в 09:07Хех, вот если бы Мицунари да реально немного хитрости Нехуйсана, все могло бы выйти по другому)
-
-
18.02.2020 в 09:09-
-
26.02.2020 в 13:34-
-
27.02.2020 в 07:31Что у обоих прямо есть то, чего другому не хватает. Вот эта дипломатичность, умение в тактики и интриги у НХС и сила - внутренняя и физическая, умение вести за собой и быть крутым лидером у НМЦ.
Ну НМЦ не прям уж юн был на момент смерти. Он клан возглавил оч рано, а умер позже Усяня. Усяню на момент смерти было 23-25 примерно, он ровесник НХС. НМЦ их лет на 7 примерно старше. Чуть за 30 ему было короче. Молод для главы клана, но не прям совсем юнец. Умер лет за 10 до основных событий - когда НХС было что-то около 25-27 примерно.