[Flamekeeper]

Вчера меня накрыло стеклянным стеклом и я написал ажно серию стеклянных драбблов.
Спойлер: у всех все закончится хорошо (кроме Ши Уду, лол)
Шесть персонажей, две эм... линии повествования.



Богато и обширно государство Юнань – королевство, построенное на крови и костях тысячи людей. Раз в месяц над ним серебряным диском встаёт полная луна, и королевский советник – загадочный и печальный – выходит на традиционную мессу королевства.
Человек чужой веры, других манер, его голос тихий и мягкий. Кажется, он никогда не гневается, никогда не радуется, холодный и вежливо-безразличный ко всем. Только королевский сын – принц Лан Цанцю – относится к нему с неизменной привязанностью, и, слыша его смех или рассказы, чужеземный чародей иногда мягко и печально улыбается.
Советник рассказывает будущему правителю Юнани тысячи историй, учит сражаться на самом разном оружии и рассказывает о том, как управлять целой армией.
В прошлом обычный уличный артист – он неожиданно показал образование и воспитание, достойное королевских кровей, и нынешний правитель Юнань назначил его на высокий пост.
Пару лет назад чародей спас его сына – разбив простой веткой несколько вооружённых наёмников.
Луна на небе невыносимо яркая. Маска чародея Фан Синя сияет в лунном свете – тот в очередной раз тренируется в саду, не снимая серебряного украшения, держа в руке чёрный, как ночное небо, меч. Он делает выпад за выпадом, блокирует воображаемые удары и наносит уколы.
Эти моменты – лучше всего, в эти моменты королевский советник ни о чём не думает и ничего не вспоминает, полностью отдаваясь во власть движениям и музыке меча. Когда-то он мечтал убить их всех – весь этот народ.
Никто из ныне живущих уже не вспомнит Сянлэ – государство диктаторов, подавлявших славный народ Юнани, который позже обрёл независимость и свободу.
Никто из них не знает, что спустя несколько веков советник снимает серебряную маску – и видит в отражении зеркала другую, что вечно смеется и вечно рыдает. Секунда – и наваждение падает, и Фан Синь снова смотрит на своё настоящее лицо.

***
Юнань скоро падёт. Ци Жун, князь Сянлэ, сделает то, что не смог совершить его никчёмный братец. Он вгрызается клыками в человеческую плоть – привычка, совершенно не нужная демону, но от которой он не может отказаться.
Прямо напротив него – лицо статуи. Так похожее на его царственного брата, так похожее на него самого. Ци Жун наступает ногой на каменное изваяние, не отдавая себе отчёта в том, кого он попирает таким образом.
Он представляется наследным принцем – и ему верят. Эти мятежники, желающие крови королевской семьи, как и он сам. Он может даже повторить все жесты, все движения Се Ляня, мастерски копируя даже его интонации и тембр голоса. Несмотря на то, что никто из ныне живущих не видел ни живого Ци Жуна, ни настоящего принца Сянлэ – демон считает свою игру почти совершенной.
«Если ты не смог этого сделать, я – точно смогу. И ты увидишь, мой царственный брат, как Юнань падёт. Падёт от твоего имени», - Ци Жун смеется своей мысли, не зная, любовь или ненависть он питает к образу Се Ляня.
«Если только этот чокнутый святоша Фан Синь, что, говорят, сильнее, чем целый отряд, не помешает моим замыслам», - Ци Жун мало знает о мерзком чародее, который прячет лицо за маской. Высокомерный и заносчивый – вот все, что говорят о нём. А ещё невероятно сильный, и наследник трона Юнани его обожает. Нужно держаться подальше от него, нужно сделать всё за его спиной.

***
Иногда он забывает собственное имя, заключённый в чёрных шершавых каменных стенах. Иногда он видит сквозь эту темноту, иногда впадает в забытьё.
Иногда сюда приходят другие – их он убивает и сжирает, даже не отдавая себе отчёта, повинуясь неясному инстинкту, который говорит только короткое «убей». Демон уничтожил их так много, что сбился со счёта – сотни, тысячи, миллионы? Важно то, что никто из них не смог победить его.
В какие-то отрезки времени ему кажется, что он помнит другую жизнь. В другие – что никакой жизни не было, он появился в этой пещере и ему суждено прожить здесь остатки своих дней.
Лишь одно воспоминание всегда преследует его – лицо, прекраснее которого он не видел в своей жизни, голос, чудеснее которого не слышал. Он рисует его на стенах, он выбивает его из камня – один за другим, сотни и тысячи, вскоре начиная создавать детальные скульптуры – от самых маленьких до огромной, что стоит у дальней стены.
Порой он вспоминает всю свою смертную жизнь – у него и имени толком никогда не было, назывался то одним, то другим.
В один из дней он сбивает свои пальцы до крови, в другой у него нет крови, на следующий у него нет пальцев, через неделю он почти как человек, через десятки лун он доделывает последнюю статую божества и видит перед собой свет.
Настолько ослепительно-белый, что впору лишиться зрения.
Через много-много лет он остался последним на этой горе, и взял себе новое имя.

***
На Небесах говорят, что Ши Уду не любит никого, кроме себя. Это в корне неверно – ведь себя он тоже не любит.
Единственное его счастье, гордость и радость – его младший брат. Ши Уду хочется охранять его, защищать его, хранить, как драконы хранят свои сокровища на дне морском.
Он каждый раз останавливает себя, сам себя будто удерживает за руку, чтобы не ограничивать свободу Ши Цинсюаня слишком сильно. Повелитель Вод всюду ведёт за собой своего брата – в заклинательскую школу, на Средние Небеса, потом поднимает, силой вытягивает и ставит рядом с собой – на высшей ступени. Другого пути он не может представить. Если не будет Цинсюаня – Повелитель Вод лишится собственной души.
Всюду он прогрызает себе дорогу, берёт вершины, силой, хитростью, трудом – все средства хороши. Все считают, что он ищет себе лучшее место. Это тоже неверно – всё, чего ему хотелось – обезопасить брата.
Ши Цинсюань одевается в лучшую одежду, носит самые дорогие украшения, у него столько денег и столько возможностей для развлечений, что это одно и радует его старшего брата.
Тот помнит их смертную жизнь – как годы они жили на грани нищеты, как брат его и тогда улыбался точно так же, так же смеялся и кидался ему на шею, когда уставший Ши Уду приходил с учёбы.
Как тот пытался не разрыдаться, когда демон Пустых Слов снова показывал ему себя. Пытался улыбаться, когда страх сжирал его вместе с костями.
«Я убью за тебя и умру за тебя», - самый большой страх Ши Уду тоже не знает никто на небесах.

***
Страх никуда не исчез. Он уснул, свернулся чёрной ядовитой змеей в груди Повелителя Ветра, но продолжал жить и дышать.
Ши Цинсюань каждый день поливает его вином, засыпает тысячью праздных разговоров и рутинными делами. Но страх каждый раз появляется – ночью в тёмной листве придорожных деревьев, в скрипе дверей у домов простых смертных, в звуке шагов прохожих, в ночной тишине самого центра Небесной столицы.
Он разъедает душу веками, хотя сейчас, в расцвете славы и могущества, Повелителю Ветра нечего бояться.
Чёрная змея просыпается и кусает его в самое сердце, когда среди городских улиц он слышит знакомый до ужаса хриплый голос. Голос сулит ему смерть. Голос предвещает падение и гибель его любимого брата.
После Ши Цинсюань рассказывает всю свою историю Повелителю Земли. Тот слушает молча – только всё больше стекленеет взгляд, все сильнее смыкаются сжатые в замок бледные пальцы.
- Если так будет лучше, и я не справлюсь, то не ходи за мной. Лучше я умру, чем… если что-то случится с тобой или братом – я не переживу, не переживу этого! – Ши Цинсюань только и просит Мин И, чтобы тот сейчас держался подальше.
«Ведь все, кого я люблю, умирали из-за меня».
- Если ты умрешь, то… меня, пожалуй, тоже не станет, - Повелитель Земли говорит это без всякой интонации, даже не думая что-то обещать. И неожиданно – сам, первый! – заключает Повелителя Ветра в объятия.
Чёрная змея в его груди послушно затихает, с неохотой сворачиваясь в недвижимый клубок.

***
Он не помнит ни имен, ни лиц, ни голосов. Как ни старался сохранить их в своей мёртвой душе, как ни пытался сохранить свою любовь сквозь время – они забылись.
Преступно, дико, неправильно. Теперь, когда демон пытается думать о них – перед его глазами встаёт только Его лицо. Ши Цинсюань смеётся, хватает его за руку, злится, топает ногой, что-то пытаясь доказать, треплет его по голове, как будто своего родственника.
Хэ Сюань не сумел его убить – но сумел сломать, отняв всё, что было дорого.
«У тебя теперь тоже не осталось семьи», - эта мысль должна принести ему мстительное удовольствие, но теперь режет небьющееся сердце острым ножом.
«У тебя теперь не осталось ни твоих друзей, ни близких», - почему, чёрт возьми, никто не сумел ему помочь, почему его план удался?! Почему никто, кроме мерзавца Ши Уду и этого наследного принца, не пришёл к нему на помощь?!
Цинсюань был единственным, кто спас его из непроглядной темноты, вытащил из пучины чёрного отчаяния… чтобы демон потом сам утопил его в ней, такой же чёрной, такой же ледяной и мёртвой.
Хэ Сюаню хочется выть в своих разрушенных чертогах. Пока он не решает посмотреть на своего врага.
«В последний раз», - уверяет себя демон.