[Flamekeeper]

Сборник драбблов по СюаньСюаням)
По семи грехам.)
Таймлайн тут скачет - попозже приведу в порядок и засуну на фикбук)


Гнев.

Время стирает всё. Боль стирает всё. Но это самодовольное лицо Хэ Сюань будет помнить вечно, всю свою жизнь. Холодное, без единой эмоции. Подумать только, само великое божество спустилось с небес, чтобы увидеть, как издохнет жалкий смертный студент Хэ Сюань.
В последний свой выдох человек видел его – сквозь кровь, застилающую глаза, сквозь ярость, пронзившую всё нутро вместе с десятками ножей, вил, мечей и кинжалов. Лицо божества не выражало ничего – он только смерил его взглядом прозрачных синих глаз, развернулся и скрылся из глаз.
«Ненавижу».
Ещё не надев личину Мин И, непревзойдённый демон Хэ Сюань попал на небеса.
У них одно лицо – два брата, два вора, стоящие рядом, с расписными лёгкими веерами и почти одинаковой мягкой полуулыбкой. Разорвать бы их на части, впечатать кулак в эти сытые самодовольные рожи, и…
- Ай, что ж ты будешь делать, - один из них – тот, чья нынешняя судьба должна была принадлежать Хэ Сюаню, нервно закрыл свой веер и оглянулся. Он легко толкнул своего соседа справа рукой и что-то начал быстро и заговорщески ему шептать.
- Ну, ну пожалуйста! Иначе брат убьёт меня!, - он снова начал что-то объяснять служащему Средних Небес, притоптывая на месте и прося о чём-то.
«Глупая бесполезная тварина. Как ты вообще смог не вылететь с Небес, чёртов ты вор?», - подумал Хэ Сюань, повернув в руках жемчужину, которую получасом ранее этот дурак кинул ему, как безделушку. Жемчужину, за цену которой можно было купить дорогую повозку или небольшой дом.
После он исчезает из виду. Хэ Сюань остаётся на своём посту, наблюдая за обоими братьями непрерывно.
Ши Уду – весь сплошная ложь, меняет маски каждую секунду, оставаясь таким же холодным внутри. Иногда он улыбается, иногда – смеётся, но чаще ходит с таким видом, будто бы купил все Небеса единолично.
Его брат – ещё более жалкое зрелище, и из-за этого вызывает даже больше отвращения. Сила Ши Уду неоспорима, его упорство и трудолюбие признают все на Небесах – даже те, кто терпеть его не может. Ши Цинсюань же только и может трепать языком, изо всех сил хохотать, и…
- Ах, простите меня, пожалуйста! Простите-простите меня! – Хэ Сюань пошатывается от сильного толчка и поднимает голову, тут же сдерживая свою ярость.
- Вам не больно? Ох, я совершенно случайно, правда-правда! – надо же, какого чёрта эта грязная тварь подлетела именно к нему? – Я вижу, что вы очень разозлились… я… а хотите выпить? Считайте это моим извинением?
Хэ Сюаню хочется взять за волосы и впечатать его лицом в пол.
- Ох, мне нельзя пить на моем посту. Все в порядке, не утруждайте себя, - он улыбнулся любезнейшей из всех улыбок. Если ему удастся стать «новым божеством Мин И» - демон перестанет так улыбаться. По крайней мере, рядом с этим недоделком.
Ши Цинсюань ещё немного бормочет какие-то извинения и вскоре скрывается из виду. Беспокойное, бесполезное и бессмысленное существо.
Хэ Сюань перекатывает жемчужину в ладони и убирает в рукав.
Его бесконечная ярость без какой-то причины даёт трещину. Это злит ещё сильнее.


Чревоугодие


Бывают дни – точнее, часы, когда Хэ Сюань не может контролировать голод. Когда еда, поставленная на общем праздничном столе богов, просто сводит его с ума, мешает связно мыслить – лишь бы утолить ноющую, страшную боль внутри.
Кружится голова, руки холодеют, несмотря на имитацию кровообращения, и по всему телу прокатывается дрожь.
Фальшивый бог пытается держать себя в руках – блюда с овощами, мясом, ароматным супом лишают его воли. Его едва ни трясёт от желания сожрать это все, наполнить уже треклятый желудок. У него даже нет больше тела, нет больше потребности в пище – у богов её тоже нет, но один запах еды лишает его покоя.
Незаметно для него тарелок вокруг становится только больше и больше – иногда он мельком видит бледную руку с тонким золотым кольцом, с зелёным камнем в оправе, но - ничего кроме.
- А знаете, что я видел в своём недавнем путешествии? Поселение прямо в горах! Вот даже там есть мой храм, представляете? Ахаха!
Его мерзкий голос. Он тараторит не переставая, неся пустую чушь. Хэ Сюань краем уха слышит вопросы других божеств, снова громкие крики удивления, радости, непрерывный смех…
И наконец поднимает голову от еды. Этот наглый самозванец – Ши Цинсюань - стоит к нему спиной, размахивая руками. На правой – золотое кольцо с зелёным камнем.
Хэ Сюань понимает, что остался в тени, что его мучительную и болезненную потерю контроля, его почти-что срыв – никто даже не заметил. Кроме самого Повелителя Ветров, который просто отвлёк на себя всё внимание.
- Мин-сюн, предупреждай меня о таких вещах, ахах! – они выходят – снова почему-то вместе – из залы.
Тот кидает на небожителя убийственный взгляд.
- Ну, чего ты? Ахаха, никто ничего не заметил, всё в порядке, - и Ши Цинсюань улыбнулся – как-то слишком нежно и странно.
Увидел, угадал, узнал его слабость. Узнал и… помог ему, спас его от обсуждений остальных? Самому-то не показалось чем-то не таким?
- И что, ты не скажешь, что я веду себя странно?
- Ахах, я тоже иногда веду себя странно, и остаюсь твоим лучшим другом!, - улыбка Ши Цинсюаня стала просто лучезарной.
- Иногда, как же.
Ши Цинсюань снова хохочет. Хэ Сюань не признается даже себе, что ему становится легче в этот момент.

Похоть

Хэ Сюань не мог отгонять эти мысли бесконечно. Повелителя Ветра было слишком много, а вот соблюдал правила приличия он крайне мало. Ши Цинсюань то и дело брал его за руку, прижимался, опускал голову на плечо.
Демон думал о том, что взял бы его силой, овладел бы против воли, причинил…
В своих фантазиях он представляет, как овладевает божеством – а тот в ответ только выгибается навстречу, выстанывая его фальшивое имя, обхватывает руками шею, прижимая ближе к себе, запрокидывает голову – подставляя шею под новые поцелуи и укусы – едва обозначаемые, не причиняющие боли.
Хэ Сюань ласкал бы его долго, заставляя кричать и метаться по простыням на кровати, целовал бы каждый миллиметр гибкого тела с мягкой белоснежной кожей, ласкал бы его языком и руками, и…
- Ахаха, ты заждался уже, Мин-Сюн? – Ши Цинсюань буквально врывается в собственный дворец и сразу же кидается на демона, заключая его в объятия. Он изрядно пьян – это слышно даже по голосу.
- Конечно заждался. Мы договаривались с тобой, - демон резко бросает фразу и оборачивается в сторону Повелителя Ветра. Тот улыбается широко и ясно… в своем мужском облике, одетый в женское платье, которое уже трещит по швам. Корсаж он почти развязал, что добавило всему его облику…
Хэ Сюань немедленно представляет, как вжимает его в стену, целуя долго, страстно, не давая даже пошевелиться в объятиях, спускаясь к белоснежной шее. Кровь приливает к низу живота – это уже становится мучительным.
- Как хорошо, что я встретил тебя, - Цинсюань убеждённо кивает головой – вся его прическа растрепалась, и волосы рассыпались по плечам беспорядочными кудрями. Он рывком прижимается к нему, весь пахнущий вином, цветами и едва уловимым запахом духов.
- Действительно, когда я уже четверть часа прождал тебя.
- К черту прогулку! – вдруг заявляет Повелитель Ветра и прижимается к лже-божеству всем телом. – Я…
Хэ Сюань с почти что ужасом ощущает, как его мягкие губы касаются шеи.
«Чёрт бы побрал тебя», - он уже готов ответить на все эти изъявления привязанности, как вдруг Ши Цинсюань замирает, так и повиснув на своем «лучшем друге».
Демон коротко смеется – как давно он этого не делал, как удивился бы Ши Цинсюань, и… перекидывает его через плечо, безошибочно направляясь в покои.
Он думает о чём угодно, он даже пытается вспомнить собственную смерть, чтобы как-то облегчить этот жар.
Он почти закидывает его на кровать, стягивает тугой корсаж и снимает эти его одежки, стараясь даже не смотреть. Кожа Повелителя Ветра нежная и белая, тёплая и мягкая, и…
- Мин-сюн…, - он прямо-таки призывно выгибается навстречу, отчего на лбу Непревзойденного выступает испарина, и тот до боли впивается ногтями в собственную ладонь.
Он бы взял его прямо сейчас, прямо на этом месте – будь тот хотя бы немного трезвее в этот момент, ведь прежде его отношение не слишком-то намекало на такое сближение. Или Хэ Сюань предпочитал так думать.
- И что это? Ложись и спи, если завтра что-то вспомнишь – я сильно удивлюсь.
Ши Цинсюань, благо, остаётся в нижних одеждах. Хэ Сюань торопливо буквально заталкивает его под одеяло и задает другой вопрос.
- Знал ли ты человека, который родился с тобой в один день?
Бог взирает на него томно и нежно, и затем смеется.
- Неа… это был бы повод выпить с ним и подружиться, да? Ахаха, - он неожиданно падает прямо на подушку и отключается.
Или у этого божества вовсе нет совести, или… или. Он даже не догадывается, как Хэ Сюань и предполагал.
Ши Цинсюань отключается так же быстро – демон мстительно надеется, что наутро брат задаст ему головомойку. Он с трудом вытягивает ладонь из сжатой руки божества, - едва коснувшись губами пальцев.
Хочется подойти и удариться головой об стену. Он выходит из покоев быстро, и также быстро и неслышно покидает дворец, торопливо выходя за пределы Небесных Чертогов.
Искать его никто не будет – боги имели право покидать свои владения, когда им вздумается. Хэ Сюань находит озеро в лесу, сразу опускаясь в ледную воду, мгновенно принимая свой истинный облик, чтобы хоть как-то снять колотящее его возбуждение.
Ши Цинсюань, с его нежными-нежными ладонями, с обжигающе жарким дыханием, в этом платье, которое на его мужском облике выглядит так…
«Для чего я продолжаю об этом думать», - демон устало вздохнул и приложил ладонь к лицу.



Зависть

«Брат меня похвалил!»; «Брат на меня разозлился!»; «Брату понравится»; «Брат очень не любит такого»; «Брат мне говорил».
Брат-брат-брат. В жизни Хэ Сюаня слишком много Ши Уду, хотя видятся лично они редко – только на общих собраниях и приёмах, где Повелителю Земли положено появляться. Или куда его затаскивает неугомонный Ши Цинсюань.
Чем этот самодовольный индюк заслужил самую нежную и трепетную привязанность Ши Цинсюаня? Кажется, тот и участвует в соревнованиях, и делает свою работу с мыслью о том, чтобы его в итоге похвалил – или не отругал Ши Уду.
Хэ Сюань, кажется, ненавидит его ещё больше – когда Повелитель Ветров спускается вместе с братом в мир смертных, когда они вместе работают – морские воды и ветер – почти всегда вместе, управляют штормами, ураганами, тайфунами над всеми водами своих территорий.
Когда Повелитель Ветра берёт его за руку, сжимая нежно и крепко – и брат пожимает её в ответ. Когда они синхронно раскрывают веера на собраниях. Вместе злятся новостям и сценкам из мира смертных. Вместе приходят на приём – одинаково статные, с прямыми спинами и надменным взглядом – вот только Цинсюань спустя пару минут начинает с кем-нибудь перешёптываться, сдерживает смех, и принимается ёрзать на месте уже через полчаса заседания. Взгляд Ши Уду остаётся ледяным до самого выхода из императорского дворца.
Он не замечает – не хочет замечать, как лицо Повелителя Вод меняется рядом с братом – взгляд его теплеет, а лицо становится почти красивым - и похожим на лицо самого Цинсюаня. На секунду, на долю мгновения – и Хэ Сюань каждый раз отворачивается, начиная ещё внимательнее изучать содержимое своей тарелки.
От их взаимной нежной трепетной привязанности просто тошнит.
«Вы сдохните оба», - выдыхает Непревзойдённый и слышит за спиной заливистый смех.
Как будто он сам сможет существовать, никогда его больше не слыша.



Лень/Уныние

- Ты убил четверых моих слуг. За раз. Я запишу это в счёт долга, - Хуа Чэн достаёт свиток и черкает на нём что-то с внимательным видом.
- Сам-то разберёшь потом? – не может удержаться Черновод.
- Вполне, - Непревзойдённый принимает совершенно безмятежный вид. Итак, это третий раз, когда твой – твой собственный, прошу заметить! – план срывается из-за «обстоятельств непреодолимой силы». Они даже убивать бы его не стали – просто заманили туда.
- Я передумал. Этот… он ничего не знал, - Хэ Сюань прищуривает свои золотистые глаза, стараясь изобразить безразличие.
- И теперь ты решил оставить его в живых? А как же «они оба будут мучительно подыхать, глядя в глаза друг другу и осознавая неотвратимость своей гибели»?, - голос Хуа Чэна прозвучал мрачно и решительно, и в конце он резко махнул рукой – с точностью изображая, как несколькими годами ранее это говорил сам Демон Чёрных Вод.
- Я сказал тебе – он даже не догадывается, до сих пор. Но когда узнает – наверняка решит, что я его враг.
- Ты и так его враг. Тебя это так беспокоит? – в голосе Собирателя Цветов по-прежнему звучит насмешка. Однако, спустя секунду меняется.
- Если хочешь – мы всё отменим, - Хуа Чэн склоняет голову на бок. – Мне же легче будет – не нужно будет каждый раз менять планы, и отдавать своих слуг на растерзания разным демонам, которые меняют свои решения, боясь, как бы их возлюб…
- Заткнись. Я просто не хочу его смерти. В следующий раз я расскажу тебе свой новый план – если Ши Уду сдохнет по ходу действия, я точно не пожалею.
- Хах, я помню, ты говорил, что хочешь всё закончить за первую сотню лет. И вот теперь – погляди-ка.
- Куда мне спешить? Тем более, тебе же удобнее иметь глаза и уши на Небесах, пока тот твой бог туда не вернётся. Если ты ждёшь его так сильно.
- Тебя не касается. Тем более, я только служу его Высочеству, но никогда не собирался причинять ему вред, - Хуа Чэн отмахнулся с деланным безразличием.
Черновод усмехнулся – не всё же ему выслушивать насмешки от Кровавого Дождя.
- В следующий раз никто из них не тронет этого твоего Цинсюаня.
Хэ Сюань немного скривился при звуках имени своего «врага».
Что он может поделать, если ему самому становится почти что физически больно, когда этому придурку кто-то пробует угрожать? Если он сам вытаскивает его из своих же ловушек, теряя в этот момент всякую логику – раньше, чем его мозг успевает обработать всю информацию?
- Надумаешь что-то новое – говори мне. Не надумаешь – я не сильно расстроюсь, - Хуа Чэн разворачивается и рассыпается тысячью бабочек.
Хэ Сюань тихо вздыхает, меняя свой облик на ставший привычным – Повелителя Земли.


Гордыня

Хэ Сюаню должно быть приятно. Приятно видеть, как этот человек готов добровольно растоптать свою гордость, наступить на чувство собственного достоинства. Есть ли хоть капля искренности в извинениях Ши Уду, когда тот послушно встаёт на колени, кланяясь пяти урнам – семье, которая погибла много сотен лет назад из-за него?
Он загнан в угол, и ради брата готов растоптать свои принципы, свою гордыню, менять свои убеждения – грош им цена – ради жизни Ши Цинсюаня.
Хэ Сюань сейчас понимает его лучше, чем кто-то другой. Несколько столетий он почти физически опасался причинить боль Повелителю Ветров – самоуверенному, легкомысленному – ему надо было прожить беззаботную смертную жизнь и уйти в свой срок, и…
Не об этом ли дне он мечтал? Не этим ли хотел завершить свое бесконечно долгое посмертие, которое должно было осточертеть ему? Он старается не смотреть за спину. Ему не нужно больше видеть бывшего бога.
Ши Уду мечется, пытаясь выгородить брата, переиграть ситуацию в свою пользу. Он знает заранее, он знает это лучше самого Непревзойдённого – и Хэ Сюань, с затмившей его разум злостью, перестаёт замечать, как попадается на последнюю уловку Повелителя Вод.
Когда руки проклятого Ши Уду смыкаются на горле брата, когда тот явно даёт понять своё убийственное намерение – остатки контроля демона смывает волной.
«Гордость – самое дорогое для брата», - как-то сказал ему Цинсюань. Глупый ребёнок.
Повелитель Вод хохочет, как сумасшедший, сыпет проклятиями и даже в таком виде, с оторванными руками и весь в крови – продолжает издевательски смеяться над демоном…
Даже мёртвая голова в его руках смотрит дерзко и самоуверенно. Если бы не крик, отрезвляющий Хэ Сюаня, ошпаривающий, как вылитый в лицо кипяток.
«Ты знал, что я не вынесу его страданий. Ты знал, что будет для меня больнее всего. Паршивая тварь».
- Ты ошибался, - неожиданно говорит демон своему пленнику – божеству в оковах. Тот даже не поднимает головы, не слыша уже ничего и ни на что не реагируя.


Жадность

Забрать его себе без остатка. Забрать в свои владения, чтобы он там вечно… Что он там «вечно»? Будет вечно рыдать, грустить, пытаться казаться весёлым, сходить с ума?
Хэ Сюаню нужно держаться подальше. Он обязан держаться подальше – но ничего не может сделать, оборачиваясь женщиной, мужчиной, ребёнком, стариком. Он следит за Ши Цинсюанем на улице, он наблюдает за ним в заброшенном храме – то сидя в углу, то вступая в разговоры и принимая живое участие в них.
Ему, кажется, никогда не хватит этого – Хэ Сюань должен был забыть о нём. У демона были сотни лет, чтобы находиться рядом с этим богом. Он лишил себя этого сам. Безвозвратно переломал всю его душу, без остатка.
- Мм, опять вы выходили под дождь без зонта! Новых платьев уже нет, чтобы переодеться, - он слышит голос Ши Цинсюаня прямо за спиной и запоздало понимает, что тот обращается непосредственно к демону. – Конечно, зонт один, но можно было бы и подождать – или попросить сходить меня.
Хэ Сюань в образе немолодого мужчины удивлённо оборачивается.
- Ох, ну и что вы встали? Ну снимайте рубашку, надевайте хоть это, - он стаскивает с себя какую-то драную накидку и подаёт «товарищу».
Руки его потеряли былую белизну и нежность, все в какой-то грязи, тёмные от солнца. Хэ Сюаню хочется встать на колени и целовать их бесконечно, даже не надеясь на прощение. Все такой же прекрасный – что в шёлке, что в лохмотьях, все такой же сияющий – как мог он собственными руками столкнуть с небес такое божество?
Демон берёт поданное безропотно, стараясь скрыть собственное волнение. Если он выдаст себя хотя бы намёком – всё пропало.
- Да что вы, берите! Я-то новую себе завтра отыщу, все в порядке, - он улыбается ярче, чем само солнце. Хэ Сюань едва держится, чтобы не заключить его в объятия, не купить ему тут же все накидки в этом чёртовом городе.
Каждое их общение – пытка для Хэ Сюаня. Тот останавливает себя всякий раз, когда хочет дать ему духовную силу – не так, как в первый раз. Когда хочет дать денег, когда хочет забрать подальше с этих улиц, где Цинсюаню не место.
***
В тот день Хэ Сюань оббегал весь город, забыв к чертям, в каком он образе – чтобы в итоге найти Ши Цинсюаня, которого угораздило слишком неудачно упасть на камнях возле моря.
- Ты какого чёрта тут делаешь? – демон позабыл о своей роли – приближалась зима и начинался снег, а небожитель так и сидел в своих тонких одеждах прямо на камнях. Переломанная нога и рука мешали ему подняться, поэтому он просто сидел на месте, видимо, ожидая прохожих.
- О, я так и думал, что кто-нибудь спустится набрать на берегу каких-нибудь водорослей, и поднимет меня! – он улыбнулся уже синеющими от холода губами и вздрогнул.
Хэ Сюань вспомнил о его смертном теле и едва сдержал бешенство.
- Ты зачем пришёл сюда один? Нельзя было кого-нибудь позвать с собой для таких случаев? – демон одним движением подхватил Ши Цинсюаня на руки, закутывая в свой плащ. – Что мне делать, если ты заболеешь? А если нога ещё больше разболится?
- Но… она не болит больше! – Цинсюань в полной растерянности слушал эту отповедь.
Роль была отброшена и забыта Хэ Сюанем без всякого сожаления.
- А кто по тому месяцу никак не мог встать с утра?! – Хэ Сюань буквально сжал его на этих словах – они уже пришли в город, и, судя по всему, вместе выглядели крайне странно.
Ши Цинсюань непривычно молчал, весь замерев.
- Ты… - Хэ Сюань осознал свою ошибку.
- Считай, что меня не было. Сейчас выпьешь горячего чая и вина в таверне, переоденешься – и я отошлю тебя назад, в твой храм. И все, забудь об этом случае, - он уверенно проследовал дальше. – Уж прости меня, это было слишком с твоей стороны.
Ши Цинсюань утыкается в его плечо, подозрительно замолкая.
- Ты спас меня тогда, от этих мужчин в таверне. Ты спас меня сейчас – хотя я даже не говорил, что уйду, ты…
«Потому что, кажется, я погибну сам, если тебя не станет», - думает Хэ Сюань, но не говорит ничего.
- Хватит уже перечислять это. Я видел тебя намного чаще, раз уж на то пошло.
- Приходи ко мне завтра? – Цинсюань вдруг выпаливает это, глядя на демона каким-то почти ошалевшим взглядом.
Хэ Сюань кивает молча. Хэ Сюань ушам своим не может поверить.
«Попроси меня – и я принесу тебе весь чёртов мир».