[Flamekeeper]

Помните, как я упоролся и придумал альтернативное видение Винни-Пуха - мелкого ками, чей дух заключен в игрушку сильным онмедзи? XDD Как и другие духи.
Так вооот.
Типа драбл по этой травише. ДРАМА ТРИЛЛЕР УХ


Шелковые прикосновения ветра, играющего в зеленой листве. Дыхание животных и людей - каждого из них. Их радость, их печаль. Каждую минуту кто-то покидает свою оболочку, каждую минуту кто-то возвращается в этот мир, с болью вдыхая первый глоток воздуха, глядя на этот мир своими новыми глазами. Ветер приносит все это вместе, каждый вздох даже самой маленькой души. И его душа наполняется любовью, одной чистой и безразмерной, к каждому созданию в этом лесу, ко всем ним вместе. Редкие путники зовут его, окликая по разным именам, спрашивая дорогу или ночлег. Какое бы имя ни назвали они - мысленно или вслух, он откликается. И тогда заблудившийся странник находит нужную тропинку, будто случайно обернувшись на шелест листвы.
Они приносят ему мед в маленьких баночках - кто-то придумал и пустил слух, что мед и благовония - это лучшие подарки. Ему безразличен и мед, и терпкий запах сандала. Но это все - уже стало привычкой за столько лет. Он охраняет этот лес, сколько помнит себя, давая путникам все самое нужное.
К охотникам прислушивается особенно тщательно - когда человек хочет есть и кормить семью, он не вмешивается в охоту. Если сердце его полно тяжелой, тягучей злобой и желанием убийства, если холодно срубает он деревья и без меры бьет дичь - то наказывает его, отражая злобу того человека десятикратно. И плутает человек по кругу тропинок, теряет метки и ориентиры, падает в глубокие овраги или выходит прямо на огромного медведя. Медвежьими глазами смотрит он тогда в глаза охотника, пока страх не сковывает человеческую душу. Он вдыхает этот страх, раскрывая медвежью пасть свою с жутким ревом, поднимая страшную когтистую лапу. Страх разливается по каждой жилке в теле охотника. Оплетает его паутиной. Медведь вдыхает его, будто становясь больше и сильнее. Охраняя свой лес.

***
Он не слышит больше ничего. Только странное, мерное тикание часов на столе. Лесные запахи исчезли, как и сотни голосов людей и животных. Он не чувствует ветра, не чувствует страхов и радости. У него есть теперь тело - странное и бесполезное. Похожее на тело мертвеца. Но оно не может сгнить, не может даже стать пищей для множества мелких существ, как это случалось с его медвежьими телами, когда они переставали служить ему и изнашивались.
Он силится пошевелить мягкой лапой без единого когтя - и не может. Пытается открыть пасть в жалобном рыке - челюсть словно зашита и не слушается его. Все, что он может - это видеть неясные, мутные силуэты в комнате. Человеческое жилище с людьми, которых он почти не ощущает. Ни чувств, ни мыслей, ни стремлений.
Хочется, чтобы поднялся ветер. Чтобы бумаги, мебель, вся эта пыль - все поднялось в воздух, закружилось, и люди смотрели на это с колотящимися от страха сердцами.
Какой-то человек, смеясь, берет его за мягкую беспомощную лапу и поднимает в воздух. Он не может шевелиться. Он почти не чувствует этого прикосновения. И душу человека - совсем ребенка - чувствует тоже довольно плохо, будто смотрит на него сквозь плотную завесу.
Человек много говорит и много смеется. Он вертит в руках беспомощную тканевую оболочку, заливисто хохоча.
У него нет ни крови внутри, ни органов, как в медвежьем теле - все нутро забито ватой, мир смутно виден через прозрачные бусинки пластиковых глаз.
Он не помнит, как попал сюда и зачем - помнит один только лес и ветер, играющий в листьях.

- Расскажи мне сказку о нем! - тоненько говорит человек, понимая вверх маленькое ватное тельце.
- Хорошо, садись и слушай, Кристофер-Робин...
Он смутно узнает этот голос. Голос, который он слышал последним из человеческих голосов.
Дальше остается только он и мягкая, усыпляющая темнота.