[Flamekeeper]

И еще текста.
Уцуро - уже глава Нараку. Краткие зарисовки из тогдашней жизни.
Плюс оргинальные персонажи.

ТЕКСТ

Уцуро вытягивается на футоне. Рассветное солнце уже показалось на горизонте, а значит, наступил новый день. Один из бесчисленных и до издевательства похожих друг на друга дней его бесконечной жизни. В его части покоев нет ни души - ведь он не нуждается ни в какой охране. Нет такого противника, с которым бы не справился глава Нараку. Не родился тот человек, который сумел бы подарить ему смерть.
Сейчас, пока никого нет, он волен делать все, что хочет. Поэтому бессмертный переворачивается на бок, еще раз зевает и наконец поднимается на ноги. Его комната невелика - циновка, футон и письменный стол рядом - больше ему нет нужды ни в чем. Уцуро ест пару раз в день - в основном для порядка и собственного удовольствия - еда бывает довольно неплохой. Во время войн и личной охраны правительства он забывает даже об этом.
Сегодня - день обхода всех территорий. Привести себя в порядок, выйти на плац, осмотреть инструкторов, обойти новобранцев и совсем юных учеников - обычно сирот, для которых навечно стать убийцей - скорее благо, чем наказание. Такие же маленькие, всеми брошенные отщепенцы, каким много веков был и сам глава организации. У них нет прошлого, нет и будущего - они учатся убивать, учатся быть вхожими в любые двери. Уцуро никогда не говорил, но ему нравились именно такое - наблюдать, как запуганные грязные дети становятся первоклассными воинами. Многие из них, правда, не доживали даже до зрелого возраста - их хрупкие тела быстро погибали на полях сражений. Иных же забирали болезни. Уцуро избегал лишних разговоров с подчиненными - да и большинство из них никогда не начало бы заговаривать первыми.
Глава Нараку ни раз замечал, как при его появлении затихают все разговоры, как на месте улыбок возникают непроницаемо-строгие или подобострастные лица. Они боятся его, как всегда. Как все люди боялись Дьявола.
Мужчина один обходит все свои владения, спокойно улыбаясь при виде обучений, построений, внимательно читая сводки и слушая отчеты офицеров. Спускается в подвалы - там Нараку держат заключенных. На самом деле, тут всегда мало народа - беглые преступники, чья судьба еще не решилась. Нараку - не палачи. Большинство заключенных, согласно заданию, поймали живыми. Скоро за ними приедет другой отряд и отвезет их в Киото, дабы предать суду.
Уцуро делает шаг и морщится, словно от боли. Какая-то девчонка, которая увязалась за ним с плаца - а начальник делал вид, что не замечает ее присутствия - обеспокоенно смотрит на него. Дикий, безумный и полный отчаяния крик раздирает уши. Уцуро ненавидит такие крики. Это не похоже на боль и ор умирающего - о нет! Из всех самых омерзительных звуков, которые могут издавать люди, этот, пожалуй, наихудший.
Глава Нараку, не думая, ускоряет шаг. Это выводит из себя. Безошибочно находит нужную камеру, пинком ноги выбивая дверь и легко, будто в танце, вытягивая руку вперед. От этого движения человек, стоявший за дверью, отлетает к стене, крепко прикладываясь затылком о каменный фундамент.
- Скажи мне, для чего существует отряд работы с заключенными? - Уцуро оглядывает второго человека, который лежит распластанный на циновке. Судя по всему, у него вырван язык, а ранее было сломано несколько пальцев, и один размозжен.
- ... содержать их до прибытия охранной группы из столицы.
- Верно-верно, - глава Нараку нежно улыбается и наклоняет голову. - А теперь покажи, где написано, или кто сказал тебе, что мы, Нараку, кого-то пытаем?
- Это - насильник. Он должен сдохнуть... - робко бурчит подчиненный.
- Не мне ли лучше знать, кто должен, а кто нет? По мне, так вы все тут должны сдохнуть. - он внимательно смотрит на солдата, который покорно остается лежать на полу, не смея шевелиться. - И поверь, захоти я этого - каждый из вас уже лежал бы тут мертвым. Даже не поняв, что с ним произошло.
Голос Уцуро стал почти ледяным.
- Мы убиваем тех, кого должно убивать. Правительство и я решаем, кто заслуживает кары. Убивая - убивай их быстро. Он издавал омерзительные звуки...
Преступник лил слезы, уткнувшись в циновку и тихо всхлипывая. Уцуро неожиданно пнул его - зная силу главы Нараку, совсем тихонько.
- Ужасные звуки издаете вы, люди. - Он присел на колени. - Какие вы злобные и страшные... - "пострадавший" с ужасом смотрел ему прямо в глаза, будто завороженная мышь смотрит в глаза кобры.
- Не бойся, тебя вылечат и казнят уже в столице, - тон начальника Нараку стал мягким и дружелюбным. Говорить, правда, уже не сможешь, но у меня тебя не тронет никто. Ты, - и мужчина повернулся к подчиненному, - отправляйся в карцер. До ночи. И... пожалуйста, не издавай больше звуков... минимум неделю. Считай, что это наказание от меня.
Уцуро недовольно поморщился, будто бы у него заболела голова.
- Я... спасибо вам, Уцуро-сама...
- И да - тут ты больше не служишь. В следующую битву пойдешь в авангарде. Выживешь - будешь прощен совершенно. Слишком долго сидел тут в застенках, сам поди с ума здесь сходишь, - и бессмертный оглядел закопченные стены камеры, единственным источником света в которой были сальные и дымящиеся свечи.
- Все на этом.
***

Цукико стояла, не шевелясь. Он был прекрасен. Прекрасен, как герой какого-то старого романа. Казался таким холодным, таким недосягаемым... и даже не замечал, как она следует за ним под видом охраны. Кстати, интересно, почему он всегда ходит один? Он не боится, что какие-нибудь шиноби нападут на него, окажутся быстрее и... лишат жизни?!
Цукико наблюдала за господином не первый год - с тех пор, как началось ее обучение в Нараку. Вот уже десять лет минуло - а господин оставался все так же статен, все так же блестели длинные пшеничного цвета волосы за его спиной, все так же нежно и будто беззаботно улыбался он через маску - отличительный атрибут главы Нараку.
Они вышли на солнце, и он слегка сощурился при виде его лучей. Она...
- Ты чего ходишь за мной? У тебя совсем нет никаких дел сегодня, Цукико?
Ух ты, он помнит ее имя! Сам Уцуро-сама!
- Я... решила сопровождать вас... господин... - лицо девушки предательски покраснело.
Мужчина внимательно посмотрел на нее и устало выдохнул.
- Ты брось это. И эти дурацкие письма, что ты написала... зря ты это думаешь про меня.
- Но... я не думала, что вы догадаетесь... у вас, верно, много женщин...
Уцуро тихо рассмеялся. Тихо и нежно - Цукико не верилось в такие моменты, что этот человек убил больше народу, чем дней она прожила в своей жизни. Девушка ни разу не видела, как сражается их командир, но даже старейшие в Нараку говорили, что он не ведает жалости - ни к врагу, ни к подчиненным, ни к себе самому. Быстрее ветра, холодней и безразличнее, чем клинок в руках наемника. Вот таким он был.
Что же делать, если сердце девушки в его присутствии начинало биться сильнее? А его загадочная история только увеличивала ее интерес.
- Вы... вы кажетесь мне таким... одиноким? - неловко выпалила он.
- Ну да, - Уцуро оказался невозмутим. - И это не значит, что я считаю свое положение плохим.
Ты молодая, сильная женщина. Тебе этого точно не нужно, - он явно хмурится и насмешливо пожимает плечами.
Его рука... оказывается... такая теплая... Цукико не очень хорошо поняла, как это вышло, но секунду спустя после своего неосторожного прикосновения уже стояла с вывернутой за спину правой рукой, шипя от боли.
- Ненавижу такие штуки, - будто выплюнул, грубо и зло, ее господин. И тут же отпустил, неловко кинув: "Извини".
- Это... вы...
- Все, марш по своим делам! Не делай так больше - и все будет в порядке, - заметно было, что ему самому было несколько неловко за такую выходку. А ей - еще больше.
Он был адски быстр, чудовищно силен, и, как видно, ненавидел прикосновения на каком-то глубинном, рефлекторном уровне.

Цукико хоронили спустя три года. Она так и не прикоснулась больше к своему господину, так и не увидела его на поле боя.
Уцуро поджег их общий костер - на нем лежали тела - ее и еще двенадцати погибших в последнем бою. Ее имя он помнил.
Занятные, слишком хрупкие люди. Отдают свои короткие жизни за что попало.