[Flamekeeper]

Ещё чуть текста про Умевакамару.
Дополнение к предыдущему.

У неё нежные, тонкие руки. Он берет её ладонь своей маленькой ладошкой. Теплая, живая.
Иногда ему становится страшно, накатывает это ощущение ужаса. Её ладонь, нежная и теплая, словно истлевает в руке. Он видит, как гниет тонкая белая кожа, обнажая лиловые вены и хрупкие кости пясти. Как ухоженные блестящие ногти темнеют, тускнеют и отваливаются от гниющего мяса. Кисть распухает, ужасно синеет и он чувствует этот невыносимый запах тлена...
Мальчик в ужасе поднимает глаза, и его мать откидывается назад. Ее голова с пустыми глазницами и черными зубами за полусгнившим подбородком и губами откидывается назад...
Умевакамару рывком поднимается с футона, расширившимися глазами оглядывая остальных послушников. Все мирно спят, кто-то похрапывает во сне, другой сонно почесывается. Мальчик снова ложится на тонкое покрывало, остановившимися глазами глядя в темный потолок.
Эти сны, где она мертва, где она умирает, сгнивает заживо у него на руках, преследуют его каждый месяц, всякий раз, как луна начинает идти на убыль.
Утром будет новый день, который он проведет, будто во сне. Он будет читать молитвы, носить воду, подметать дорожки в саду и поливать грядки на монастырском огороде. Привычно, день за днём. Будет думать о своей мести и о том, что должен сделать.

Когда страшный сон его сбылся и он увидел свою мать в лапах горного чудовища - он не поверил глазам.
- Она ведь оставила тебя, вышвырнула на произвол судьбы, разве не так? - усмехаясь, спросил его Гьюки, перебирая множеством лап.
В паре из них было её бездыханное тело.
- Это ведь не она?
- Сожру самку, потом закушу её молоденьким детенышем! Ты ведь так хотел её встретить! - смеялся Гьюки.
Умевакамару чувствовал, что это ловушка. Что то письмо, что он получил от посыльного, было лишь половиной правды.
- Это она?? - черные волосы женщины безвольно развевались на ветру в нескольких метрах над землей - так огромен был хозяин горы.
Гьюки расхохотался и отправил женщину прямо в пасть.
Умевакамару без лишних мыслей кинулся вперед и атаковал.
Челюсти, когти, твердый хитин над коровообразным черепом... Умевакамару бил, разрубал мечом, рвал когтями, будто выросшими у него за спиной?
- Хочешь правды? - проскрипело чудовище. - Она давно сошла с ума и покончила с собой. И да, мы сыграли в этом свою роль. И её новые родственники. А больше всего - ты сам, ты, который её так ненавидел! - Гьюки торжествующе рассмеялся.
Умевакамару вырвал то, что могло быть сердцем ёкая. Чёрная, непрозрачная и непроглядная, как черная земля могилы.
Они даже не похоронили её по правилам, даже не придали её тело огню, выкинули, как сдохшую собаку... почему?
Тайно, под покровом ночи, будто бы не было её никогда. И не было его отца. И будто сам он не рождался - так и сгнил бы в этом монастыре.
"Убью" - он руками - лапами - разодрал плоть чудовища, чувствуя эту невероятную силу, ставшую его силой.
- Ведите. - две девушки, что сопровождали его, в ужасе отшатнулись. 4
- Сегодня ночью они все будут мертвы.

***
Люди стали ходить на гору все реже, а Гьюки по прежнему царил в своем собственном храме.
Он привечал паломников, хоть те и не догадывались об этом.
И всегда знал, если у горе подходил близко кто-то из тех, в ком текла кровь его врагов. Эти люди заходили в самые непролазные чащобы, увязали в болоте, гибли в грязной трясине и исгнивали в ней же. Падали с обрывов, тонули в прудах, неловко поскользнувшись, срывались с опасных крутых склонов. Или подходили прямо к храму, чтобы стать его добычей.
Он угадывал каждого из них, много веков, каждое поколение.
Умевакамару взял себе имя чудовища, силу чудовища, забрал его душу, не изменив свою. Его с самого начала была темнее, именно поэтому он и сумел тогда взять верх. Прежнему Гьюки, сыну тьмы и людских страхов, не удалось сравниться с нынешним - рожденным смертной женщиной, воспитавшему свою ненависть в одиночестве.