Переодически, особенно по весне, на меня нападает желание поехать в город-моего-детства. Тот, что под Александровом.
Там нет ничего интересного. Все родственники и знакомые умерли или поразъехались. Квартиры дедушкиной уже нет. Точнее, есть, но я даже подходить к дому опасаюсь, ибо предвижу, какую реакцию у меня может вызвать осознание того, что там был обоже!ремонт и живут другие люди. Я стараюсь просто об этом не думать. Для меня она - такая, какой я её помнил в свои восемь лет.
В городе есть река. Темная, заросшая водорослями, доверху засыпанная мусором и какими-то материалами, которым я, с моим зрением, даже названия дать не могу. Вдоль реки идти: швейная фабрика, когда-то прекрасная, престижная и лучшая по области. Сейчас - индустриальный призрак, отголосок советской эпохи. Когда я был маленьким, мне всерьез казалось, что, ступив на территорию фабрики, магическим образом можно оказаться в Советском Союзе. Таком, как в старых послевоенных фильмах. Оттепель. Сразу за фабрикой - деревня. Хорошая, полноценная, не тот поселок, в который меня нынче занесло.
А по другую сторону реки - спортивный комплекс, тоже советских времен, не менявшийся десятки лет. Учреждения, трехэтажные жилые дома. Деревянные, бревенчатые многоквартирки. Кирпичные с побелкой. Побелка слезает и словно алое мясо под старой белой кожей. Еще есть рынок, где продается одежка и еда. Магазины советского образца, где пахнет свежим черным хлебом и колбасой.
Но все меняется. Новые магазины, какие-то клубы и бары, которые зачем там вообще. Гипермаркеты, на 4 тысячи населения.
Но хочется пройти. По сухом потрескавшемуся асфальту, в котором много камней. Под зелеными ветвями, пресловутыми березами, старыми металлическими столбами для сушки белья, если живы еще. Сесть на старую лавочку, которую помню еще ребенком, и которая еще стояла в прошлом году. Собрать кленовых листов, которые всегда там были в большом количестве. Когда-то там были бабковые посиделки, которые я очень любил слушать, играя с листиками. Бегали чьи-то собаки и кошки. Их можно было ловить и гладить))
А сейчас там никого. Ничего. И я боюсь, что когда-нибудь приеду туда и совсем ничего не узнаю. И это будет последний раз, когда нога моя ступит в этот город...
Там нет ничего интересного. Все родственники и знакомые умерли или поразъехались. Квартиры дедушкиной уже нет. Точнее, есть, но я даже подходить к дому опасаюсь, ибо предвижу, какую реакцию у меня может вызвать осознание того, что там был обоже!ремонт и живут другие люди. Я стараюсь просто об этом не думать. Для меня она - такая, какой я её помнил в свои восемь лет.
В городе есть река. Темная, заросшая водорослями, доверху засыпанная мусором и какими-то материалами, которым я, с моим зрением, даже названия дать не могу. Вдоль реки идти: швейная фабрика, когда-то прекрасная, престижная и лучшая по области. Сейчас - индустриальный призрак, отголосок советской эпохи. Когда я был маленьким, мне всерьез казалось, что, ступив на территорию фабрики, магическим образом можно оказаться в Советском Союзе. Таком, как в старых послевоенных фильмах. Оттепель. Сразу за фабрикой - деревня. Хорошая, полноценная, не тот поселок, в который меня нынче занесло.
А по другую сторону реки - спортивный комплекс, тоже советских времен, не менявшийся десятки лет. Учреждения, трехэтажные жилые дома. Деревянные, бревенчатые многоквартирки. Кирпичные с побелкой. Побелка слезает и словно алое мясо под старой белой кожей. Еще есть рынок, где продается одежка и еда. Магазины советского образца, где пахнет свежим черным хлебом и колбасой.
Но все меняется. Новые магазины, какие-то клубы и бары, которые зачем там вообще. Гипермаркеты, на 4 тысячи населения.
Но хочется пройти. По сухом потрескавшемуся асфальту, в котором много камней. Под зелеными ветвями, пресловутыми березами, старыми металлическими столбами для сушки белья, если живы еще. Сесть на старую лавочку, которую помню еще ребенком, и которая еще стояла в прошлом году. Собрать кленовых листов, которые всегда там были в большом количестве. Когда-то там были бабковые посиделки, которые я очень любил слушать, играя с листиками. Бегали чьи-то собаки и кошки. Их можно было ловить и гладить))
А сейчас там никого. Ничего. И я боюсь, что когда-нибудь приеду туда и совсем ничего не узнаю. И это будет последний раз, когда нога моя ступит в этот город...